«Я умер в аду, они называли его Пашендейль»: реальная история, по которой снят номинированный на «Оскар» фильм «1917»

«Мы живем в очень зацикленном на себе обществе и уже не представляем, что значит жертвовать собой ради других», — считает режиссер и сценарист военной драмы «1917» Сэм Мендес. Его картина о двух молодых солдатах Первой мировой, которым предстоит совершить подвиг, стала «темной лошадкой» наградного сезона и уже принесла Сэму «Золотой глобус» и 10 номинаций на «Оскар». Герои Мендеса, по его словам, принадлежали к поколению людей, готовых пожертвовать всем ради чего-то важного: «Один из рядовых говорит: «Это даже не наша страна!», но идет в бой, потому что сражается за что-то более масштабное. Меня это очень трогает».

В 2020 году, когда все важные и не очень новости мгновенно находят нас, подмигивая уведомлениями на экранах смартфонов, успех фильма «1917» выглядит особенно ироничным: по его сюжету жизни полутора тысяч людей зависят только от того, успеют ли герои добраться до них и вовремя передать важное сообщение о готовящейся засаде. Этих солдат выбрали случайно, но во время Первой мировой действительно существовали специально обученные посыльные, которые помогали поддерживать связь между постами во время сражений. Их можно было узнать по красной повязке на левой руке и тому, как отважно и целеустремленно они перемещались по полю боя, стараясь не попасть под обстрел и не потерять при этом ни секунды драгоценного времени. Один из них, капрал Роберт Айли, в своих мемуарах вспоминал: «Однажды мне нужно было доставить сообщение батальону на правом фланге, но траншеи были выкопаны в спешке и сделаны слишком узкими, пробраться по ним было невозможно. Пришлось бежать сверху. Понятно, что это смертный приговор, но бежать было надо. Я чудом справился, а когда вернулся, меня поприветствовали словами «О, Айли, ты еще живой?» и отправили с похожим посланием на левый фланг. И мне опять повезло». Роберту не было страшно: с легкостью, свойственной его поколению, он признавался, что просто «был немного на взводе».

Таким «курьерам» требовалось не только нечеловеческое везение и умение заглушить инстинкт самосохранения. Им нужна была выдающаяся физическая форма, холодный ум, способность ориентироваться в хаосе среди взрывов и быстро находить путь в лабиринте траншей. Им же приходилось провожать отряды новобранцев туда, где они были нужны, и зачастую искать дорогу без ориентиров под покровом ночи, потому что так безопаснее. Летом 1917-го капрал Айли вел новичков на передовую: «Враги узнали о готовящейся атаке и обстреливали дороги. Я повел свою группу обходным путем: получилось в два раза дольше, мы часто укрывались от огня, а офицеры были уверены, что я просто заблудился. Но мы все добрались целыми и невредимыми, в отличие от других, не свернувших с короткого маршрута. Многие из них получили серьезные ранения, большинство погибло от газовых атак».

Во время битвы на Сомме Роберт передал штабу послание от генерала на передовой, а затем, следуя его указаниям, отправился назад той же дорогой, по которой пришел. На полпути его остановили британские солдаты, сообщив, что траншею захватили враги. Но капрал привык исполнять приказы: «Я подумал, что они что-то напутали, поэтому уверенно спрыгнул в траншею и приземлился прямо перед несколькими немцами. Я остолбенел и не знал, что делать. Но они тоже растерялись. Все, кроме одного, убежали, а последний поднял руки и попросил пощады. Я взял его в плен». Айли было суждено пережить войну и рассказать о ней потомкам, но он — удивительное исключение из правил. Удачи большинства солдат с яркой повязкой на левом плече хватало в лучшем случае на несколько вылазок под градом вражеских пуль. Так, 20-летний рядовой Уильям Хантер, который так же мастерски справлялся с десятками сложных миссий и даже получил медаль за отвагу, погиб во время очередного задания всего за 19 дней до конца войны.

Те, от кого зачастую зависел ход битвы, были настолько уязвимыми, что попадали под обстрел даже собственной армии: Айли вспоминает, как возвращался с миссии и, уже находясь в относительной безопасности, рухнул на землю, потому что над головой просвистели снаряды со стороны его сослуживцев. Но от участия в боевых действиях эта должность все-таки не освобождала. В одном из самых крупных сражений Первой Мировой, битве при Пашендейле, Роберт вместе с командиром дожидался взятия захваченной врагами территории: «Он держал в руке часы и отсчитывал секунды. Пять, четыре, три, два – и вот мы бежим навстречу немецким огневым точкам, которые, как оказалось, не пали под натиском нашей артиллерии. Мы двигались под градом пуль, и многие новички дрогнули, впервые оказавшись в таком месиве. Тогда полковник приказал нам штурмовать одну конкретную точку, которая мешала идти вперед. Из десяти человек в моем отряде пятеро были убиты, а четверо серьезно ранены». Айли был одним из четверых – одна пуля попала в ногу, две – в бедро, но он смог преодолеть еще пять километров и добраться до полевого госпиталя. Казалось, что на этом его подвигам пришел конец, но всего через полгода капрал снова был в строю – прямо к переломному весеннему наступлению немецкой армии.

Сэм Мендес неслучайно берет на себя ответственность, сравнивая самоотверженность прошлых поколений с современным эгоизмом: его дед Альфред Мендес после войны стал писателем, на чьих рассказах о Первой мировой вырос будущий режиссер. Одна особенно яркая история и послужила вдохновением для уже почти оскароносного «1917».

Альфред записался добровольцем в январе 1916-го, когда ему было всего 19, и вскоре поехал воевать во Францию. В октябре 1917 года вместе с сотнями сослуживцев он был отправлен в крохотную бельгийскую деревушку Пашендейль на битву, которая запомнится как «Величайшая мука Первой мировой» и символ ужасов войны, бесполезных смертей и страданий солдат в невыносимых условиях. Осень была холодной и дождливой, поле боя превратилось в огромное болото, в котором застревали танки и в изматывающих атаках гибли люди — Пашендейль стал последним пристанищем для 310 тысяч англичан.

Поэт Зигфрид Сассун, вернувшись с войны, описал пережитый кошмар в строках:

Я умер в аду (Они называли его Пашендейль)

Моя рана была легкой, я побрел назад,

Но в настил над окопом ударил снаряд

И я упал в бездонную грязь. И свет померк.

Во время битвы 158 из 484 солдат в батальоне Альфреда были убиты, ранены или пропали без вести. Выжившие бойцы умирали где-то на «ничьей земле», которая разделяла передовые линии армий. Понимая, что бросать их нельзя, командир честно обратился к оставшимся в живых рядовым: «Их нужно найти. Это очень опасное задание, с которого вы, возможно, не вернетесь, но нам потребуются добровольцы». Одним из бесстрашных мужчин, сделавших шаг вперед, был 20-летний Альфред. Он проделал большой путь, увязая в густой грязи, чудом не попал под снайперские пули, огонь артиллерии и разрывавшиеся снаряды и за двое суток нашел выживших. Мендес вернулся к командиру с хорошими вестями, обессиленный, но без единой царапины и с множеством леденящих душу историй, которые будет рассказывать своим детям.

Отвага молодого солдата принесла ему почетную медаль, а наследие героя теперь увековечил его внук Сэм: хотя многие детали событий пришлось изменить, именно Альфред стал для режиссера олицетворением чувства долга, не побежденного ни мизерными шансами на успех, ни сковывающим страхом, ни даже базовым человеческим инстинктом. Ни один из героев «1917» не был в точности списан с дедушки режиссера, но весь сюжет погружает зрителей в опыт, полученный Альфредом при Пашендейле. Независимо от того, получит ли фильм заслуженный «Оскар», Мендесу уже удалось сделать кое-что более важное: успех снятой им драмы неизбежно пробуждает интерес к важным страницам истории и напоминает об отдельных жизнях, сломанных ради общей цели.