«Я — сталкер»: четыре истории людей, которые преследуют других в Интернете и в реальной жизни

В век повсеместной дигитализации сталкинг, то есть навязчивое преследование людей, цветет и пахнет. Особенно отличился Интернет: его нивы взрастили не одного пугающего наблюдателя. И если с жертвами сталкинга все ясно, то что движет людьми по другую сторону экрана? Записали истории пользователей, следящих за другими юзерами в Сети.

Скажу прямо: я занимаюсь сталкингом от скуки и одиночества. Еще я живу в маленьком городе — тут почти нечего делать, а следить за людьми проще простого, поэтому для меня это что-то вроде хобби.

Я делаю так: cначала нахожу симпатичного мальчика в Интернете, потом начинаю активно следить за его аккаунтами — естественно, с левой странички. Моя главная палочка-выручалочка — сторис в Инстаграме (запрещен в РФ): на них часто светится место учебы или работы «жертвы». Если повезет, могу вычислить непосредственное местоположение человека — и сразу выехать.

После того как я нахожу место, классический сценарий такой: я еду туда, смотрю на «объект» в среднем пять минут и возвращаюсь домой. Все это началось год назад со случайности. Однажды я сильно залипла на страницу парня во «ВКонтакте», у него был максимально интересный для меня аккаунт: умные подписки, группы типа «Макулатура» и «Найтивыход» в аудио, загадочные фотографии.

Но имя на страничке было настоящим. Я вычислила колледж, где он учится: насталкерила во «ВКонтакте» его одногруппников, заучила расписание, основательно подготовилась и поехала. Уже на месте пошел проливной дождь, я наворачивала круги по периметру здания. Меня даже заметил охранник и попытался прогнать — подумал, что я наркокурьер. И тут после получаса моего променада из дверей здания выходит он. Мой триумф был омрачен несовпадением «ожидание — реальность»: оказалось, что он выглядит вообще не так, как на фото. Я проследила, как он вышел за территорию колледжа, и пошла домой.

Следующие разы были более удачными. Однажды я вычислила парня, который работал кассиром в магазине одежды в местном ТЦ, — за ним можно было незаметно подглядывать из холла. Я простояла так пять минут и ушла. Представляю, как стремно это выглядело со стороны.

Бывали ситуации, когда я сталкерила парней прямо на улице: видела кого-то симпатичного и пыталась аккуратно за ним последовать. Уже сохранила несколько домашних адресов таких «объектов». Еще я сталкерила девушек этих мальчиков: скроллила их аккаунты и упивалась тем, что они встречаются с такими красавцами, а я никогда не буду.

При этом каждый мой выезд кончается припадком самобичевания: я прихожу домой и плачу. Наверное, сталкеринг для меня — это своеобразная форма селфхарма. Я ничего не делаю, окончила кулинарный техникум и дни напролет играю в компьютерные игры. С парнями тоже как-то не клеится, общаюсь только с мамой и парой подруг, которые такие же отшельницы. Кажется, что в жизни меня ничего не ждет: ни в романтическом плане, ни в каком-то другом.

Я никогда не сталкерил никого целенаправленно, скорее эмоции захлестывали настолько, что я терял над собой контроль. В частности, это было связано с приступами гнева. Пока не решил, что делать со своей импульсивностью, к психологам и психиатрам идти не хочу.

В моей жизни был стыдный эпизод с девчонкой, с которой я встречался еще в старшей школе. Это были типичные подростковые отношения, и я типично подростково чудил: устраивал сцены ревности, например, из-за лайков незнакомцев под ее аватаркой во «ВКонтакте». Все это сопровождалось долгими спорами, взаимными киданиями в черный список и шантажом суицидом с моей стороны.

Происходили и максимально криповые ситуации: однажды после ссоры я в состоянии аффекта загорелся идеей ей отомстить. Решил рассказать ее родителям, что она алкоголичка и наркоманка (она пару раз курила траву). Я выехал из своего подмосковного города и через два часа был у ее дома на противоположном конце Москвы. Сфоткал вход в ее подъезд и попросил нашего общего друга скинуть ей в личку — типа, я уже у порога, трепещи. Побарабанил ей в дверь уже квартиры, но в конечном счете струхнул и в итоге всю ночь прошлялся по ее району.

В итоге мы расстались. Начался сервер шизофрения: я писал ей, что хочу ее убить, придумывал, как это можно сделать, хоть и не хотел причинить ей вреда на самом деле. Несколько раз караулил ее у подъезда, но ни разу не дождался. Писал ее знакомым парням, что она тварь и шлюха. Потом я довольно импульсивно уехал в другую страну, где работал на разных неквалифицированных работах, — отрывался, можно сказать, по полной.

Время от времени я возвращался на страничку этой моей бывшей девушки. Иногда у меня возникало сильное желание ее запытать, как-то затерроризировать. Я репостил записи с ее стенки, ставил себе в статус ответ на ее посты годовалой давности. Еще клонировал паблики: скажем, ее назывался «вечная осень». Я клепал несколько его двойников с названиями в духе «вечная осень 2», «вечная осень 3», «вечная осень 4». Иногда писал напрямую и спрашивал, встречается ли она с тем или иным парнем из своего френдлиста и могли бы мы снова быть вместе, если бы я был в России. Все это было в течение 5–6 лет с момента расставания.

Позднее я следил за девушками, которые мне нравились, в похожей манере: постоянно скроллил странички, ставил их фото на аватарки на своих фейковых аккаунтах, копал под круг общения. Зачастую делал в итоге какую-то пакость: так, про одну симпатичную мне даму растрепал нашим общим друзьям, что она якобы спит со своим отчимом.

Часто мною двигал какой-то ресентимент: мне казалось, что все окружающие люди находятся в более привилегированном положении: они все с кем-то, а я один и никому не нужен. Сейчас мне стыдно за все это, но как будто бы не совсем. Кажется, что страдал я суммарно куда больше и сильнее всех тех людей, которым в разные периоды своей жизни доставлял неудобства.

С последних классов школы и до двадцати с небольшим я регулярно следил за знакомыми и не очень девушками в Интернете. В школе это были одноклассницы и ученицы из параллели, с расширением соцсетей ими становились авторки онлайн-дневников с полутора читателями и одноклассницы однокурсников. Объекты исследования выбирались произвольно: внешне понравилась девочка, друг упомянул о какой-то своей знакомой — и вот они оказывались под микроскопом.

Сам процесс сталкинга заключался в частых просматриваниях профиля во «ВКонтакте» (подписок, стены, музыки, фотографий, списка друзей и подписчиков) или профилей в других соцсетях и онлайн-сервисах (популярных на тот момент сетях вопросов и ответов «Спрашивай.ру» и Formspring). Иногда я пробивал в слитых базах данных адреса по фамилии, но ничего с ними не делал.

Ежедневное изучение стены девушки и активностей ее знакомых погружало меня в чужую жизнь. Я невольно запоминал, с кем она видится, чем увлекается, сколько у нее друзей и аудиозаписей. Например, до сих пор помню цитаты со стены знакомой, которую я встретил в летней школе девять лет назад. Какие-то девушки быстро забывались, за другими я следил годами. Сейчас некоторые уже вышли замуж и завели детей, как, например, девчонка, чей ник в Инстаграме (запрещен в РФ) я однажды подсмотрел у нее в телефоне в автобусе. При этом выходить на прямой контакт с моими девушками, как я их иронично называл, желания у меня не было.

Иногда найти нужную девушку было задачей со звездочкой. Например, в девятом классе мы с друзьями тусовались на территории чужой школы, и какая-то девочка там обозвала нас даунами. Мне очень захотелось ее найти, но я не знал ничего, кроме номера школы и примерной внешности. Настроив в фильтрах примерный возраст и школу и изучив пару сотен анкет, я все же обнаружил ее страницу.

В другой раз я искал продавщицу в автосалоне, куда случайно зашел. Я знал имя, фамилию и место работы, однако поиск по имени в Москве выдавал слишком много результатов — несколько сотен тысяч. В итоге я нашел директора этого автосалона и только потом эту продавщицу через друзей друзей. Выяснилось, что я неправильно запомнил ее фамилию и перед этим зря просмотрел около тысячи профилей, а еще около полутора миллионов лайков на стенках.

Непреодолимым препятствием в моей деятельности всегда был закрытый профиль в Инстаграме (запрещен в РФ). Даже если бы у меня был аккаунт, меня все равно почти никто не знал. Поэтому на втором курсе я создал фейковую страничку: сделал несколько атмосферных фоток Москвы, поставил в профиле женский пол и первый курс, чтобы добавляли охотнее, набрал подписок. Так мне удалось пробраться во многие закрытые профили, хотя были и зануды, которые добавляли только знакомых.

С возрастом интерес к такому времяпрепровождению уменьшился. Все социально активные пользователи начали перебираться в Инстаграм (запрещен в РФ), где находить людей тяжело, во «ВКонтакте» появилась опция «закрыть профиль». Но навыки не растерялись: я все еще могу найти внезапно заинтересовавшего меня человека по имени и году окончания вуза.

Я занималась сталкерством в подростковом возрасте. Никакой жести с моей стороны, конечно, не было, но наблюдение за людьми в Интернете одно время было моей жизнью. Лет в 15 я сильно увлеклась субкультурной темой: дни напролет листала фотки эмокидов на сайтах вроде Vampirefreaks. И тут совершенно случайно наткнулась на дневник одной девочки. Меня впечатлил не только ее слог, но и внешний вид — очень в духе времени, неформальный такой.

И понеслось: с затаенным дыханием я ждала ее новые посты, ставила фото на обои телефона, сталкерила ее друзей. Я сделала такую же стрижку, выклянчила у мамы похожую одежду, делала аналогичные фотографии в тех же локациях на зеркалку. В целом это было похоже на подражание вымышленному герою или любимой звезде из журнала «Молоток».

Еще это было что-то вроде ритуала: я просыпалась, обновляла ее дневник, потом скроллила все ее фото в своей специальной папочке, где их набилось уже под двести штук. Был список страниц других красивых девочек (в основном из ее круга общения), которые я обсессивно пересматривала в течение дня. В один прекрасный момент у моего «объекта воздыханий» появился Formspring. Я, конечно же, начала настрачивать туда комплименты и кинула пару своих рисунков, на которых была изображена она.

А потом вышло так, что мы познакомились и начали общаться — сидели в одних и тех же пабликах, где эта девочка на меня и наткнулась. Моя мечта сбылась, но на первой же прогулке с ней я спалила свою сталкерскую натуру — попросила сделать совместное фото. Она тактично отказала. Время спустя я засветила свое драгоценное хранилище: оказалось, что в той самой папке было ее старое фото, которое она искала. Она очень удивилась, и мне было неловко.

После знакомства мой интерес к ней поугас, но до определенного возраста я все равно регулярно занималась прочесыванием страниц модных и крутых подростков. Сейчас я таким, конечно, уже не страдаю, даже в соцсетях толком не сижу. С девчонкой той не общаемся: сквозь года она кажется мне поверхностной и не очень умной.

Думаю, тинейджеры склонны к лиричному взгляду на мир, оттуда и растут ноги всего. В этом же возрасте я страдала приступами ОКР: постоянно мыла руки, боялась касаться подбородка (думала, что, если оторву от него руки, вырастет борода), перед сном проверяла, что книжки на книжных полках стоят идеально ровно по корешкам. Время от времени меня настигали те или иные сверхценные идеи, о которых я думала по несколько месяцев подряд. Какой-то такой идеей та девочка, вероятно, и была.