Со сливом нюдсов — распространением интимных фотографий без согласия владельца — сталкиваются не только знаменитости. Super поговорил с девушками, чьи обнаженные снимки попали в Сеть, а также выяснил, что делать в случае слива.

Когда мне было 17 лет, я начала встречаться с парнем. Это мои первые отношения. Мы были вместе около года, но в итоге я стала инициатором разрыва — устала от его патриархальных замашек. Парень пытался контролировать мою жизнь, а еще постоянно подчеркивал, что стал моим первым сексуальным партнером. Он был уверен, что именно в этом кроется секрет идеальных отношений и в будущем мы поженимся.

После расставания он преследовал меня около полугода. Потом мне понравился другой парень, о чем узнал мой бывший. Тогда на почве обиды, ревности и низкой самооценки он слил мою обнаженную фотографию в Сеть. Снимки были сделаны на его телефон еще во время отношений: в момент близости он попросил сделать пару кадров на память, так как я «выглядела невероятно красиво и сексуально». Я доверяла ему, поэтому согласилась на фото.

Нюдс он опубликовал на своей странице VK, откуда фото быстро разлетелось по пабликам вроде «Курицы Краснодара». Посты сопровождались ссылкой на мой аккаунт и текстом: «Это Настя, дает всем, очень любит в жопу, ничем не брезгует». Дошло до того, что фотку использовали в рекламе каких-то жвачек для возбуждения.

Тогда я не испытала стыда, хоть мне и пытались его навязать: некоторые знакомые перестали со мной общаться, другие участвовали в распространении фотки. Один парень на районе, например, подходил к общим знакомым со словами «Видал че?», показывал мой нюдс и начинал мусолить тему. Еще была девчонка — моя “подружка”, которая решила возвыситься на моем фоне: удалила из друзей, выражала пренебрежение и поливала грязью за спиной.

Близкие друзья меня поддержали, некоторым из них вообще было плевать на эту ситуацию. Сама я не переживала из-за произошедшего. Фотка была классной: я сижу сверху, у меня рыжие волосы, красивая грудь. Да, обнаженная, но что страшного в голой женской груди? Этот слив не испортил мою репутацию. Как бы он мог это сделать? Поговорили неделю и забыли.

Вместо стыда я испытала только шок, за ним — чувство разочарования. Я не понимала, зачем бывший так поступил. Думала: «Ты с ума сошел! Как можно выносить интим на публику? Я тебе доверяла, ты был моим первым парнем». Я пыталась поговорить с ним, но все закончилось тем, что мы с подружками пришли к нему домой и залили ему лицо перцовкой. Он убежал, а на следующий день звонил и угрожал судом, полицией и медэкспертизой.

Помню, я как-то написала владельцу одного из пабликов, куда слили мою фотографию. Спросила, где он взял фото, а он ответил: «Дура, ты совсем счет потеряла мужикам, что уже не помнишь, с кем **ешься?». Тогда я связалась с поддержкой VK, прикрепила все ссылки и скриншоты из этой группы. Ее сразу удалили — фотка обнаженная, а такой контент в соцсетях запрещен. Аналогично я поступила с остальными сообществами, в которых публиковали посты обо мне: через сайт с функцией поиска по фото находила активные публикации, все копировала и скриншотила, а потом отправляла в поддержку VK.

Я думаю, что девушке, которая оказалась в подобной ситуации, не нужно паниковать. Твоими фотками можно любоваться, а обнаженная ты на них или нет, не имеет значения. Если плакать, извиняться и вести себя, как жертва, тебя постоянно будут пытаться уколоть. Если преподнести слив нюдсов как фотосессию для журнала Playboy, отношение будет другое. Если хочешь, чтобы над этой ситуацией все посмеялись и забыли, то сама посмейся и забудь. Хочешь наказать обидчика? Действуй. Если хочешь, чтобы это стало нормой, то заведи OnlyFans и получай за нюдсы деньги. Я выбрала стратегию «он козел, но мне все равно». И всем быстро стало плевать на произошедшее.

Когда мне было лет 20, я общалась с одним парнем: не моего типажа, но в плане дружбы все складывалось отлично. На тот момент он расстался с девушкой и довольно болезненно переживал разрыв. Я старалась его поддержать, мы стали близкими друзьями.

С его бывшей девушкой я не была знакома лично, но, как это часто оказывается в маленьких городах, мы были в курсе про существование друг друга. Разумеется, она узнала, что я дружу с ее бывшим парнем, и восприняла неправильно. Она не пыталась поговорить со мной, а каким-то образом взломала мою страницу VK и вытащила из переписок нюдсы, которые я отправляла своему бывшему молодому человеку. Коряво нафотошопила с ними мои «интимные переписки» с незнакомыми парнями и начала распространять среди знакомых и в местных пабликах.

Эта девушка не скрывала, что организовала слив, поэтому к ней подключились люди, которым я не нравилась, и тоже начали тиражировать всюду мои снимки. Не помню, чтобы сильно горевала: были компании, в которых меня обсуждали, называли шлюхой, но это не приобрело массовый характер. Первое время я старалась залечь на дно и не высовываться, чтобы лишний раз не давать поводов для сплетен, но потом заняла позицию, что мне плевать. К тому же нюдсы были эстетичные, без намека на пошлость. Ребята, которые меня поддерживали, часто писали: «Фотки — огонь! Не парься».

В целом я не планировала мстить девушке, которая устроила слив. Не пошла в полицию, потому что боялась, что придется вовлекать в эту историю родителей. Обо всем произошедшем я рассказала своему другу — ее бывшему парню, из-за которого по большому счету все и произошло. Он решил пригрозить ей схожим способом: сказал, что сольет уже ее нюдсы, если она не прекратит портить мне жизнь. Она успокоилась, хоть распространение фоток это не остановило. Какое-то время они еще курсировали по перепискам знакомых, но потом все стихло.

Позднее я узнала, что закон был на моей стороне. Сейчас думаю, что в таких случаях нужно обращаться в полицию. Сотрудники могут снисходительно относиться к таким делам, но я знаю истории девчонок, чьи интимные снимки слили в Сеть, и им помогли. В таких ситуация важно не молчать и дать понять обидчикам, что тебе нестрашно, а если они продолжат, то ты напишешь заявление. Конечно, люди могут продолжить тебя обсуждать, но в информационном поле хейт поутихнет.

Люди, занимающиеся распространением чужих нюдсов, не думают о последствиях. Одна девушка, которая активно участвовала в распространении моих фоток, потом стала жертвой слива, но в ее случае реакция была другой из-за характера снимков. Контент PornHub рядом не стоял! Я слышала, что ее фотки до сих пор обсуждают. Для меня это самое страшное: наверное, не зря говорят, что любой контент, который попадает в интернет, остается там навсегда. Я переживаю, что мои фотки снова всплывут и об этом узнают родные и коллеги. Когда та девушка только слила мои нюдсы, я удаляла переписки VK. У меня до сих пор есть привычка их чистить.

Обмен интимными снимками — нормальная практика между партнерами, если это происходит в доверительном ключе и по обоюдному согласию. Но даже максимально доверительные отношения — еще не гарант того, что ваши снимки не попадут в Сеть. Есть термин «порноместь», под которым подразумевается распространение интимного контента (фото или переписок) с целью навредить человеку. Мстят в этом случае не только бывшим партнерам: под раздачу попадают более успешные коллеги или люди, которые вызывают агрессию у порномстителя.

Защита личных (тем более интимных) данных — важное условие, если вы хотите обезопасить себя от слива и его последствий. Вот несколько правил:

• удаляйте интимный контент из переписок. В идеале для обмена нюдсами лучше использовать мессенджеры с функцией удаления сообщений у себя и собеседника — например, Telegram;
• следите за облачными сервисами. Сделанные на смартфон нюдсы оседают в синхронизированных облачных хранилищах, которые могут взломать. Если хотите себя обезопасить, синхронизацию лучше отключить;
• сохраняйте анонимность. Если переживаете за нюдсы, то не показывайте на снимках лицо и удаляйте метаданные снимков, которые содержат информацию об авторе фото.

Если вы все-таки стали жертвой слива, знайте: закон на вашей стороне. Юристы, с которыми поговорил Super, отмечают, что в данном случае ответственность предусмотрена статьей 137 УК РФ «Нарушение неприкосновенности частной жизни». Наказания могут быть разные: от штрафа до лишения свободы сроком до двух лет. «Могут быть и другие нарушения — например, по статье 163 УК РФ “Вымогательство”, когда человека шантажируют распространением интимных фото, — объясняет адвокат Кирилл Прозоров. — В случае, когда присутствуют оба нарушения, наказание за них идет в совокупности».

«Если сбор интимной информации сопряжен со взломом почты или социальных сетей, будет дополнительная квалификация по статье 138 УК РФ “Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений”», — добавляет адвокат Татьяна Соломина. Кроме того, говорит адвокат Галина Кобец, некоторые снимки попадают под статью 242 УК РФ «Распространение и оборот порнографии».

Кобец объясняет, что для обращения в полицию достаточно факта, что интимные снимки слили в Сеть. «Доказательства будут собирать сотрудники, однако если у вас есть скриншоты переписок с предполагаемым злоумышленником, их обязательно нужно предоставить, даже если переписка носит интимный характер. Все это может помочь», — говорит эксперт. Татьяна Соломина добавляет, что скриншоты переписки также следует приложить, если злоумышленник угрожал вам распространением нюдсов: «В случае содержания в этих угрозах требования денег, его можно будет привлечь к ответственности за вымогательство».

Кроме того, вы можете подать гражданский иск о возмещении морального вреда. «Статья 151 ГК РФ подразумевает, что человек может обратиться за компенсацией, если действия другого лица нанесли ему моральные страдания. В случае с нюдсами пострадавший переживает, что его интимные снимки оказались в свободном доступе, он может получать из-за этого оскорбления, поэтому имеет все основания обратиться в суд за компенсацией, — объясняет Кирилл Прозоров. — Однако моральный ущерб сложно оценить, поскольку на практике он оценивается на основе внутренних убеждений судьи».

В любом случае обращение в органы законопорядка — отличное решение в такой ситуации. Сотрудники полиции, говорит Галина Кобец, обязаны принять меры и начать проверку, а в случае необходимости возбудить уголовное дело. Прекратить распространение фото поможет обращение в службу поддержки социальных сетей, которые стали местом действия слива. Если вы увидели, что ваши нюдсы без согласия публикуют в пабликах, делайте скриншоты и отправляйте жалобу модераторам, как это делала героиня нашего материала.

Слив интимных фотографий — неприятный опыт, который может негативно повлиять на ваше ментальное состояние. Если вы понимаете, что не справляетесь с последствиями самостоятельно, не бойтесь обращаться за помощью к специалистам.

Иногда магазины одежды с шариками у метро не то, чем кажутся. Их сотрудников заставляют обманывать клиентов и работать на износ, а при низкой продуктивности выписывают «растяжки» — унизительные и абсурдные наказания. 25-летняя москвичка Юлия Закаблукова провела в коммерческой секте по распродаже верхней одежды три с половиной года. Super публикует ее рассказ.

У меня проблемная семья: все мое детство отец пил и дрался с мамой. Как-то раз, когда я училась в пятом классе, папа пытался вскрыть себе вены, полез нас бить, а потом сказал: «Я открыл газ, сейчас квартира взорвется». В 2019 году произошел очередной инцидент: отец пытался задушить маму. Обороняясь, она ударила его ножом.

Начались суды. Пока шло следствие, я поехала к друзьям в Казань, чтобы хоть как-то развеяться. Город мне очень понравился, поэтому я поставила себе цель заработать денег и переехать. Начала еще в Москве искать работу и наткнулась на вакансию продавца одежды с графиком 6/1 с 10 до 20 часов с зарплатой 20 тысяч в неделю плюс процент от продаж.

Я откликнулась, мне сразу же позвонили и пригласили на собеседование на следующий день. Уже там мною, как я потом поняла, манипулировали: на вопрос про оклад пытались отталкивать, мол, если вы так пассивны и хотите на оклад, то нам не подходите. Естественно, мне захотелось доказать обратное. В итоге мне предложили выйти на работу завтра же, в выходной. Никаких договоров я не подписывала.

В первый день моей работы я приехала на точку. График был указан с 10 до 20, но по факту ты должен был приходить раньше: нужно было надуть шарики, развесить их на улице, украсить само помещение, чтобы его было видно из космоса. Инструктор на точке рассказал мне, что за нарушение ряда правил полагается штраф: опоздание на минуту — 50 долларов, переспал c кем-то из коллег — 1000 долларов с обоих, пришел с перегаром или пьяный на точку — 1000 долларов.

В конце дня меня предупредили, что у нас собрание, поэтому надо поехать в офис. Там мы, как и на всех последующих собраниях, обсуждали, кто какую цифру сделал (сколько заработал), общались с шефом. В офисе я увидела много модных и красивых ребят в дорогой одежде, с последними айфонами и айкосами. В тот же день какой-то парень пришел на точку с перегаром, за что его оштрафовали на тысячу долларов, которые он с легкостью отдал. Я была впечатлена: решила, что если он так просто расстается с деньгами, то точно уверен, что скоро сможет заработать здесь такую же сумму.

В первый день мне объяснили схему работы. На точке задействовано 3–4 человека. Один из них занимается «внешним вовлечением»: стоит на улице и говорит в рупор, что некий брендовый магазин закрылся, поэтому сегодня точка распродает вещи со скидкой 50–70 процентов. Второй человек — продавец в магазине, который заговаривает зубы покупателю. Третий — «примерка», который изображает довольного клиента и взаимодействует с людьми в зале. Потом он выходит из магазина с пакетом, и человек с рупором на всю улицу поздравляет его с покупкой. Еще есть человек, который подходит к женщинам на улице и говорит: «Ой, а какой у вас размер одежды? У меня у мамы такой, а она у меня в другом городе. Не хотите примерить шубу?» В ходе работы ты можешь сменить несколько позиций: побыть и человеком с рупором, и продавцом, и «примеркой».

Никакого оклада в этой компании, конечно, не было: ты зарабатывал столько, сколько продавал. При этом чтобы начать зарабатывать с командой, нужно было выполнить три цели, которые ставило начальство. Первая цель, допустим, 100 тысяч, вторая — 120, третья — 150. Команда брала себе 15% от заработка за день, то есть, если выполнила цель в 100 тысяч, получала 15. Потом эта цифра делилась на количество человек в команде: у простых исполнителей («единичек») был единичный коэффициент, у инструктора — 1,25.

На уровне документов все выглядело, как я узнала потом, так: на короткий срок арендовалась точка рядом с метро в спальном районе, там создавалось ИП, которое обычно записывалось на бездомного, — у нашего начальства был целый реестр таких персонажей. В помещение заносятся рейлы, зеркала и пуфики. Сами позиции закупаются на «Садоводе» за тысячу рублей и перепродаются за, например, 15 тысяч. Когда из точки выжимают максимум, она закрывается. Открывается новая точка в другом месте, процедура с ИП повторяется. Для сотрудников оформляют срочный трудовой договор на случай, если точкой заинтересуются представители правоохранительных органов.

Целевая аудитория «распродаж» — пенсионерки. Это связано с тем, что, во-первых, пожилые люди легко внушаемы, во-вторых, всегда откладывают деньги, поэтому имеют большие суммы про запас. Если кто-то на собраниях вдруг начинал говорить, что мы обманываем бабушек, ему парировали: айфон не стоит своих денег, люди платят за бренд. Так и тут: пенсионеркам «продают ситуацию», они получают эмоции, поэтому никакого обмана и в помине нет.

В первые дни меня подкупила движовая атмосфера и постоянные разговоры про деньги. Было ощущение, что здесь ты действительно можешь заработать, чувствовалась близость к роскошной жизни. Я уходила из дома в 6 утра, а возвращалась в час или два ночи. Первое время это было для меня оптимально: дома постоянно ругались родители и работа была возможностью уйти от семейного токса.

В ходе рабочего процесса нельзя было садиться или есть, при этом работали мы с утра до поздней ночи. На месте мы должны были отправлять начальству цифру каждые два часа, в конце дня — отчет. При этом выпросить выходной было тяжело. Бывало, что я договаривалась на него за две недели, а в последний момент мне резко отказывали, обычно манипулируя: говорили, что без меня не смогут сделать цифру на новой точке. Или обещали, что буду зарабатывать по 10 тысяч в день. Так что отдыхала я максимум раз в месяц.

Психологические трюки на «распродаже» этим не ограничивались. На собраниях нам твердили, что мы нигде не сможем заработать столько денег. При этом заработок был непостоянный: если точка была неудачной, мы получали минимум плюс подпадали под штрафы. Но однажды я заработала 130 тысяч за неделю: раздала кредиты, купила себе и маме по новому айфону. Эйфория, которую я пережила в тот момент, отложилась в памяти.

Нам регулярно толкали философию, которой стимулировали делать физически сложные вещи для заработка. Например, говорили, что есть позиция автора, а есть позиция жертвы, и если ты в проливной дождь не можешь выйти работать, то ты — жертва, которая во всем всегда винит других. Еще нам говорили, что нужно повышать свою «финансовую емкость»: не ездить на метро, не есть шаурму — «это для нище***в». У начальства был ответ буквально на все возражения, которые они слышали от исполнителей. В ходе работы тебя перепрошивают, и ты идешь точно так же перепрошивать остальных.

Кроме общеофисных собраний нас иногда возили в тренинговый центр. На тренингах вещали про продуктивность, дисциплину и прочее, что должно было мотивировать нас работать в бешеном темпе. Еще заставляли ходить по углям — якобы для того, чтобы «выйти из зоны комфорта». Буквально все на этой работе было про выход из этой зоны: работа с утра до ночи, дурацкие наказания и штрафы, нереалистичные цифры. Нам говорили, что все это делается для нашего блага, чтобы у нас случился ментальный «прорыв».

Во время работы меня ничего не смущало — в моменте об этом не думается. Единственное, что вызвало у меня по-настоящему негативные эмоции, были «растяжки» — наказания, которые выдавались командам, которые не делали цифру. Они были разными, но все без исключения безумными: проехаться в метро голым, пройти по Арбату нагишом, простоять час на коленях на горохе, помассировать ноги бездомному, перемешать 5 кг риса с гречкой и отделить их друг от друга, поужинать в ресторане на 30 тысяч и уйти не заплатив. Отказаться от «растяжек» было нельзя, иначе вылетишь с работы. По мнению начальства, они должны были позитивно сказаться на нашей продуктивности.

За время работы я переделала множество «растяжек»: ездила голой в метро, ходила голой по Арбату. Из самых физически неприятных наказаний — прогулка гуськом 3 км для всей команды, еще как-то я шла пешком 20 км. При этом каждый раз ощущения от бессмысленных мук смягчались зарплатой. Я начинала вспоминать цифры: вчера я заработала 5 тысяч, значит, заработаю 35 тысяч за неделю, и выходит, одна «растяжка» на фоне этого — ничто.

Где-то после полугода моей работы мою команду начали давить «растяжками». В один день нас предупредили: если так продолжится, мы должны будем станцевать стриптиз в офисе (там сидело около 40 человек) и отдать 100 долларов. У меня была истерика: не хотелось уходить с работы, где я на прошлой неделе заработала 60 тысяч. Был выбор: либо потерять все это, либо быстренько раздеться и обо всем забыть. Поэтому в итоге мы командой выбрали музыку, отрепетировали движения и станцевали.

Часто новенькие оказывались совершенно шокированы «растяжками». Многие не выдерживали и уходили. Поэтому нас поощряли вовлекать друзей: платили 10 тысяч за каждую неделю, которую друг отрабатывал в компании.

Я обсуждала работу с мамой. Она повторяла мне, что это секта и что нас всех обманывают, а меня когда-нибудь кинут на деньги. Говорила: «Начальству плевать на вас, они вас доят. Умрете — даже не обратят внимания». То же самое говорили друзья. В ответ я начинала спорить с пеной у рта.

В итоге я пробыла в секте три с половиной года. Почти каждый месяц был день, когда я думала: все, к черту «распродажу», но быстро начинала себя переубеждать, типа это все эмоции. В итоге ушла я не потому, что разочаровалась в компании: мне начали один за другим прилетать несправедливые штрафы. В один момент я решила их просто не возвращать и игнорировать коллег.

Тогда меня быстро удалили из всех чатов. Через три дня написал шеф: «Привет, как дела?» Потом звонил другой начальник, сказал, что я могу не отдавать деньги, просил меня вернуться. Тогда я сказала, что хочу снова быть «единичкой», а не инструктором, как до этого. Меня перевели, но гнобить не перестали. В итоге я начала часто болеть. В тот момент поняла, что ловить на «распродаже» нечего да и я больше не вывожу.

Во время работы я спала суммарно около 20 часов в неделю, а единственный выходной посвящала шестнадцатичасовому сну. Ела раз в день, если не забывала. От шоколадок теперь у меня через зуб кариес и больные десны, от энергетиков — тремор. Летом 2020-го у меня начались панические атаки: как-то после работы я пошла на маникюр и упала в обморок прямо перед мастером.

Спустя время после ухода с работы я столкнулась с депрессией. С «распродажей» я постоянно была занята, а теперь лежу дома. Появилась ломка, стало не хватать адреналина, который был на работе. Еще я до сих пор страдаю сильными приступами тревоги и не могу есть, хотя постоянно ощущаю чувство голода, при этом у меня никогда не было булимии. В итоге я пошла к психиатру, где мне поставили посттравматическое расстройство и депрессию средней тяжести.

В один день я села и начала думать: а что с нами вообще делали на «распродаже»? Как склоняли делать безумные вещи, а мы поддавались? Вообще, играет роль то, то в такой бизнес обычно попадают люди с плохим бэкграундом: они бегут от проблем и думают, что наконец-то нашли настоящее комьюнити, вторую семью. Плюс иногда приезжие из других городов, которым нужно быстро заработать денег.

Организаций по «распродаже» пруд пруди: несколько в Москве и Санкт-Петербурге, еще какая-то работает в областях. Некоторые работники мигрируют между такими компаниями. Визуально распознать точку очень просто: увидел человека с рупором, шарики у метро — это оно. Схемы могут варьироваться, но общий почерк один и тот же: работа вчерную, обман клиентов, манипуляции и унижения сотрудников.

Сейчас странный период: я перестала пить таблетки, которые выписал психиатр, начала употреблять алкоголь, лежу дома и ничего не делаю. После «распродажи» очень триггерят выходы на улицу, еще страшнее от контактов с людьми. На днях задумывалась о том, что хочу найти работу, но после секты об этом больно думать: не представляю, как я приду в какой-то коллектив и буду там общаться. На прошлой работе нам постоянно говорили: «После "распродажи" нет ни работы, ни денег, вообще ничего». Сейчас мне кажется, что они были правы.

Россияне устали страдать от мошенников: в 2022 году жители России перевели на их счета около 14 миллиардов рублей. Часть этих денег шли скамерам — мошенникам из интернета. Из кого состоят скам-структуры и как выглядит портрет типичного скамера? Super связался с представителем профессии и разобрался во всей подноготной.

Егор, 25-летний программист из Москвы рассказывает: «Как-то вечером я ехал уставший после рабочего дня в полупустой электричке. Тут ко мне подсела девочка лет 16. Она начала узнавать у меня дорогу до одного из районов Москвы. Выглядела дезориентированной: выяснилось, что у нее нет паспорта и она сбежала от родителей.

В какой-то момент девочка расплакалась и стала показывать синяки на руках и рассказывать, что ее бьют дома. Говорила, что не знает, где ей ночевать и что делать. Скоро мы добрались до Москвы, и я по доброте душевной повел ее к себе домой: подумал, помогу разобраться с ситуацией в спокойной обстановке, и мы разойдемся.

Но тут началось что-то странное. Таня (так она представилась) начала предлагать мне выпить, пристально смотря в глаза. Говорила, что у нее нет парня и что я ей понравился. Параллельно обзванивала подруг — искала, где переночевать. В разговоре с одним другом начала говорить: "Я сейчас у мальчика на квартире, мы пообщаемся поближе, у меня будет шпили-вили". Все это время она чередовала просмотр тиктоков с прослушиванием русского кальянного рэпа.

Уже тогда я понимал, что это какая-то муть: по диалогам стало ясно, что Таня несовершеннолетняя. Я начал лихорадочно размышлять, как лучше выйти из сложившейся ситуации. Когда стало ясно, что остаться у друзей не выйдет, я посоветовал Тане связаться с родственниками. Она позвонила бабушке, и я услышал голос пожилой женщины в трубке, что усыпило мою бдительность.

В итоге Таня нашла вариант уехать к другу в область, и я предложил ей воспользоваться BlaBlaCar. Быстро списался с водителем в WhatsApp и стал договариваться об оплате. Водитель скинул мне в чате ссылку на оплату поездки, я ввел данные карты. Из-за стресса плохо думалось. Потом получил смс из приложения, отправил код, но в итоге мне выдало ошибку. Оплата не проходила.

Я ввел данные карты еще четыре раза. Когда на пятый мне пришел чек не на 400 рублей, а на 40 тысяч, я все понял. Вся эта история была одним длинным обманом с разными ловушками: Таня могла напоить меня снотворным и обнести квартиру, подбросить наркотики, обвинить в совращении малолетних или, как это и вышло в конце, влепить чек на 40 тысяч рублей.

В итоге все обошлось: я проводил Таню на электричку, сказав, что на одной из станций ее ждет водитель, и тут же сделал ноги. Сразу позвонил в техподдержку банка и попросил заблокировать карту. Мне повезло: со счета не успели снять деньги, однако сотрудник сказал, что в моем личном кабинете пытались оформить кредитную карту и списать с нее средства. Так я на полдня вернулся в эпоху наперсточников, клофелинщиц и барсеточников. Ни Таня, ни другие мошенники меня больше не беспокоили».

На первый взгляд схема, жертвой которой почти пал Егор, кажется старомодной. Но старомодна в ней только Таня. Откуда и зачем она в ней была, мы не знаем. Надеемся, что траффикинг тут ни при чем.

Мошенников, действующих в интернете, называют скамерами (от английского scum — мошенничество, мошенник, жулик). Когда-то стартовав с «нигерийских писем» об умершем богатом дядюшке, со временем они освоили разные площадки. Скамеры изобретательны: в Сети могут клянчить деньги в лоб, предлагать поучаствовать в сверхприбыльной сделке, просить оплатить заказ через копии популярных сайтов.

Сегодня скамеры активно орудуют на популярных досках объявлений, дейтинг-приложениях и в соцсетях. Чтобы узнать о деликатной работе изнутри, Super разыскал человека, задействованного в сфере, и расспросил о профессии.

Наш собеседник Филипп (имя изменено) — так называемый белый прозвонщик. Свою роль в команде он описывает так: «В текущей мировой ситуации люди активно пользуются европейскими и американскими сервисами. Например, заказывают санкционный товар из Америки в Казахстан, а потом пересылают в Россию. Но на этом пути с посылкой теоретически может что-то случиться. Тогда в схему включаюсь я: от имени клиента звоню в компанию и решаю вопрос на английском языке». Скамеры действуют не только на территории России: часть их работы направлена на СНГ и западные страны.

Сотрудники международной компании в сфере кибербезопасности Group-IB Digital Risk Protection утверждают, что традиционно скам-группы включают: организатора, или админа — владельца проекта; воркеров, или наемных работников — обычных скамеров; прозвонщиков — людей, выступающих перед жертвой в роли операторов группы поддержки или курьеров.

Это описание реалистично, но, по словам Филиппа, состав зависит от направления деятельности группы. Он описывает скам-вертикаль так: владелец проекта, штат программистов, занимающихся разработкой поддельных сайтов и настройкой платежных систем (в маленьких проектах это один человек), кураторы (скамеры с опытом, помогающие новичкам за определенный процент), самостоятельные воркеры (обычные работники) и, наконец, новички.

Group-IB Digital Risk также уточняет порядок распределения финансов в группе. Считается, что сумму между участниками делит владелец проекта. Воркеры получают 70-80% от одной транзакции, 20-30% себе забирает админ. Прозвонщик получает 5-10% или фиксированную сумму. Он может работать сразу с несколькими группами: на его позицию требуется узкопрофильный специалист с хорошо поставленной речью, высокой стрессоустойчивостью и быстрой реакцией на неожиданные вопросы жертв.

Основная мотивация скамеров, по словам Филиппа, — денежная. Если заниматься скамом всерьез, можно зарабатывать на уровне высокооплачиваемого фултайма в офисе — 200-300 тысяч рублей в месяц. По информации Group-IB Digital Risk на 2021 год, ежедневный оборот одной мошеннической группы составляет 200 тысяч рублей, общий ежемесячный заработок 40 самых активных действующих преступных групп оценивается примерно в 522 731 доллар. Это старые цифры.

Каков демографический портрет скамера? Что-то можно заподозрить, зарегистрировавшись на тематических форумах. Один из таких — «форум социальной инженерии» zelenka.guru. В глаза бросается обилие статей в стиле «Покупаем Telegram-канал за копейки» и «Пользуемся Twitter бесконечно», чередующиеся с «Как побороть игровую импотенцию?» от пользователей с никами а-ля doter3000. В скам-кругах хорошо известен рэпер Scally Milano — мальчик нежного возраста, распевающий треки о кибермошенничестве и своих аферах.

Как утверждает Филипп, значительная часть скамеров — внезапно подростки: «Верхний и самый неуспешный слой скамеров — школьники. Все схемы, которые они продают, хорошо известны и отработаны. Нормальный скамер не будет обнародовать собственную схему. Когда ее пускают в люди, она становится менее прибыльной». Школьники приходят в скам по объявлениям: вербовка через мессенджеры и соцсети не практикуется. Часто переходят из игр, когда осознают, что заработать в них можно на продаже, например, скинов (название одежды или облика персонажа в некоторых компьютерных играх. — Прим. ред.).

При этом подростки — легкая добыча для органов правопорядка. Чаще всего они оказываются плохо подготовлены и оснащены технически: сидят со своего устройства, не используют одноразовые номера и VPN. «Поймают скамера или нет, зависит от удачи, — делится собеседник Super. — Если попал на мамонта, у которого семья в ФСБ, развел человека на большую сумму и у него нашлись силы, чтобы пойти и написать заявление, тебя могут вычислить».

«Мамонт» на слэнге скамеров — жертва. Стать ею может не только физическое лицо, но и, например, бренд. Книг по психологии скамеры не читают и действуют интуитивно: бьют по болевым точкам «мамонта». При этом овладеть некоторыми компетенциями профессиональному скамеру все же стоит. Главная из них — самообладание. «Когда чувствуешь, что мамонт вот-вот скинет тебе деньги, есть риск ощутить эйфорию, оборвать с ним связь или дать номер своей карты для перевода. Это технически некорректно», — рассуждает наш визави. Вне работы скамеры, кстати, не общаются — боятся отчуждения анонимности.

И снова немного демографии. Филипп утверждает: самые обидчивые «мамонты» — женщины из регионов. «Больше всех обижаются женщины и дети. Они лучше поддаются эмоциональному воздействию, и их реакция, естественно, гораздо более негативна. Женщины начинают угрожать вымышленными родственниками из силовых структур. Мужчины же быстро остывают и стараются извлечь из ситуации максимум пользы. Говорят: "Купил важный житейский опыт"».

Рост числа скамеров, как считает Филипп, стал возможен из-за разрыва между эволюцией технологий и реакцией на них. «Часто в бюджетных структурах, откуда в основном происходят утечки, сидят не самые квалифицированные специалисты. Технологий много, они плохо контролируются. Уследить за всеми не выйдет», — рассказывает он.

Как мир стоит на трех китах, так и скам — на трех лагерях. На заре интернет-мошенничества скамеры действовали прямолинейно: делали фейковое объявление, позже с помощью психологического давления вынуждали «мамонта» скинуть деньги за лот. Но времена уже не те.

Первый лагерь — скам телефонный. Сюда относится все, что связано со «службами безопасности Сбербанка», «майорами МВД» и огорошивающими звонками в духе «бабушка, я сбил человека». С деталями таких схем можно ознакомиться в многочисленных интернет-источниках.

Второй лагерь — скам через мессенджеры. Обычно он связан с «Авито», BlaBlaCar, ресурсами по аренде недвижимости и курьерскими службами. Сотрудники Group-IB Digital Risk оглашают популярную для досок объявлений схему: создается лот-приманка с товаром по сильно сниженной цене, затем мошенник связывается с жертвой в WhatsApp и кидает ссылку на фишинговый ресурс — копию сайта. Далее покупатель производит оплату на ложном сайте и по законам жанра остается ни с чем.

Третий лагерь — скам по фишинговым ссылкам. Мошенники создают копию сайта, которую распространяют почтовой рассылкой с припиской: «Внимание, ваш аккаунт под угрозой». Ничего не подозревающий человек переходит по ссылке, после чего открываются условные «Госуслуги» или «ВКонтакте». Как только пользователь вводит свои данные для входа в аккаунт, страницу угоняют.

Коммуникация в скам-среде, по словам Филиппа, происходит через Telegram. Сидеть в том же даркнете (сегмент интернета, скрытый от общественного доступа. — Прим. ред.), как делают игроки российского наркобизнеса, нужды нет: мессенджер во всех смыслах удобнее. Telegram-боты, по свидетельствам все той же Group-IB Digital Risk, отлично справляются с оптимизацией задач: делают полный фишинг-комплект ссылок под каждый новый товар-приманку. Также в Telegram можно купить все необходимое для скама: фейковые аккаунты, телефоны, электронные кошельки и так далее.

Наш собеседник рассказывает: самая передовая технология в скаме сейчас — подмена голоса. Ее используют те, кто работает за пределами СНГ: некоторые банки позволяют войти в банковское приложение с помощью голосовой авторизации. Скамеры, нацеленные на российского пользователя, работают с качеством лендингов и совершенствуют социальную инженерию, иногда обращаются к модуляции голоса.

Карьера скамеров, по свидетельствам Филиппа, развивается индивидуально. Часто, работая в скаме, на что-то копят — на образование или белый бизнес. Но из-за нестабильной ситуации в мире некоторые возвращаются. «Никто из скамеров не смотрит в будущее, — резюмирует наш собеседник. — То, на что можно было рассчитывать еще пару лет назад, сейчас уже не актуально. Тем более не ясно, что будет дальше». При этом, говорит Филипп, наиболее печальна судьба тех, кто привыкает глушить рабочий стресс наркотиками.

Популярность скама у подростков, по мнению Филиппа, имеет вполне конкретные политические и экономические предпосылки. Он рассуждает: «В СССР каждый подросток знал заранее, в какой ПТУ пойдет, какую получит специальность и где будет работать до пенсии. Сейчас мир нестабилен, а из-за огромного количества информационных технологий подростки могут зарабатывать в несколько раз больше, чем родители, прилагая к этому минимум усилий. Часто дети занимаются скамом, потому что чувствуют, что у них нет будущего».

«Мой совет — не лезть в эту тему вовсе, — продолжает он. — Заработать реально хорошие деньги удается только самым умным ребятам, но с их данными можно получать столько же в белой теме, куда они успешно уходят. Остальные зарабатывают копейки, плюс всегда есть риск получить статью, с которой будет проблематично попасть даже на среднюю работу».

А совет тем, кто не хочет столкнуться со скамерами, — внимательно проверять все сайты и приложения, которые запрашивают ваши банковские данные, никогда и никому не называть и не отправлять их. Про это уже написана не одна статья.

Светская жизнь столицы с кинопремьерами и закрытыми вечеринками притягивает не только знаменитостей, но и далеких от медиа персон. Они пробираются на мероприятия всеми правдами и неправдами, чтобы на один вечер войти в круги сильных мира сего, а если повезет — унести с мероприятия трофеи. В светских кругах таких людей называют халявщиками. О том, как они берут штурмом московские ивенты, Super рассказал анонимный инсайдер.

Халявщики — закрытое сообщество светских тусовщиков, следы которых вы вряд ли найдете в Сети. Они попадают в инфополе редко, но метко: так, например, в 2022 году СМИ писали, что в столице орудует банда «воришек-фуршетников», которые пробираются на звездные мероприятия ради закусок и алкоголя. Собеседник Super Иван (имя изменено по просьбе героя) объясняет, что воровство угощений — одна из основных причин, по которой халявщики стремятся попасть на мероприятия. Узнать их можно по вместительным рюкзакам или сумкам, куда бережно складываются трофеи в виде бутылок с алкоголем и еды.

При этом не все преследуют цель набить свою сумку бесплатными угощениями. «Есть, скажем так, средний класс, — объясняет наш информатор. — Это люди, которые прилично себя ведут и одеваются, но недотягивают по уровню медийности до персональных приглашений на мероприятия». Отдельно собеседник Super выделил тех, кто пробирается на тусовки ради знакомств с богатыми и знаменитыми. Они делают селфи с селебрити или налаживают связи: пытаются познакомиться с обеспеченными людьми.

«Халявщиков с каждым годом становится все больше, — сетует Иван. — Жизнь дорожает, а халявно-богемный образ жизни прельщает. Организаторы не могут бороться с ними, потому что у них много схем прохода. И все интересные! На их фоне Бонни и Клайд просто отдыхают».

Многие схемы, объясняет инсайдер, вращаются вокруг проходок — билетов и браслетов, раздобыть которые можно разными путями. «Очень часто халявщики стоят на выходе с мероприятий и просят оставить те же браслеты якобы на память. Я никогда не отдаю, но некоторые дарят, а халявщики потом надевают эти браслеты и спокойно проходят», — рассказывает инсайдер.

Такие браслеты обеспечивают проход на будущее — на многих мероприятиях проходки не меняются. «На премиях "Жара" и RU.TV бумажные браслеты одни и те же из года в год, — говорит Иван. — Если организаторы считают, что их выбрасывают, то очень ошибаются: их сохраняют и потом используют годами для проходок». За годы светской жизни у халявщиков собирается целая коллекция, которую они постоянно носят с собой. Чтобы попасть на мероприятие, авантюристы смотрят, какого цвета браслеты вручают гостям, подбирают похожий и проходят. «Охрана не всматривается, что написано на браслете, и пропускает всех», — объясняет собеседник Super.

Всего один билет, добавляет он, обеспечивает проход целой компании безбилетников: «Если один халявщик уже зашел, то билет или браслет ему больше не нужен. Он подходит к входу, где толпятся остальные, и перед охраной тянет своему другу пиджак со словами: "Вась, повесь мой пиджак в гардероб, а потом заходи". А там в кармане, разумеется, уже лежит проходка, которую использует второй халявщик, а за ним по схожей схеме и остальные».

Следующий уровень — подделка проходок. По словам нашего информатора, халявщики очень часто подделывают билеты на музыкальные премии: покупают бюджетный билет в партер, который сканируется на входе, а потом переделывают в фотошопе в билет за VIP-столик. При этом любители светских вечеринок действуют осторожно и сразу на поддельное место не приземляются. Они могут сидеть в партере и наблюдать, как развиваются события в VIP-зоне. «Год назад я сидел на премии RU.TV за одним столиком с одним известным исполнителем и его девушкой. Через час они ушли, а на их место села халява, — вспоминает Иван. — Человека попросили подтвердить, что он действительно сидит за этим столиком. Открыл смартфон, а там — VIP-билет. Понятно, что поддельный, но что я сделаю? Я не организатор».

Впрочем, несанкционированный вход на музыкальные премии еще не вершина мастерства. Бывалым халявщикам не составляет труда пробраться даже в Кремль. Так, в прошедший День космонавтики некоторые из них смотрели премьерный фильм «Вызов» в креслах Кремлевского дворца. «Там в качестве пригласительных были бумажные билеты! Что это за приглашение в Кремль? Такой можно на каждом углу распечатать», — говорит наш собеседник. На вопрос, откуда халявщики берут билеты, он объясняет, что у отдельных представителей комьюнити есть знакомые, которые получают официальные приглашения: первые звонят им, просят билеты и делают копии.

Гораздо сложнее подделать силиконовые или пластиковые браслеты, но для халявщиков не бывает неразрешимых задач: в 2022 году они подделывали пронумерованные медальоны, которые служили приглашением на юбилей Филиппа Киркорова. Такие пригласительные стоимостью 50 тысяч рублей получили 500 друзей певца, а сам Киркоров рассказывал и показывал их в Сети. Это и помогло халявщикам состряпать подделки из пластика. «Делали и проходили без вопросов, — рассказывает Иван. — В безумном потоке гостей на юбилей охрана не сверяла списки и не проверяла медальоны».

По словам собеседника Super, чем больше и круче мероприятие, тем с большим трепетом на нем относятся к гостям: знаменитостей и просто важных персон не хотят отягощать списками и проверками, поэтому безбилетникам проще туда пробраться. К тому же профессиональный халявщик — человек многих талантов, который идеально мимикрирует под окружающую среду. «На крутых мероприятиях отлично работает схема "морда кирпичом". Халявщик просто делает важное лицо и проходит мимо регистрации. Его никто не останавливает, потому что на таких ивентах всегда есть риск потревожить VIP-гостя и нарваться на проблемы. Я видел, что так заходили на мероприятия в ресторан Peach Эмина Агаларова», — говорит информатор.

Если не выходит состроить кислую мину, можно притвориться одним из сопровождающих селебрити. Многие звезды ходят на мероприятия со свитой из нескольких человек, которых спокойно пропускают следом за ними. «Я видел подобное на премиях журналов ОК! и Hello, на презентациях в кинотеатре "Октябрь". В "Москве" при мне за Киркоровым в зал прошли несколько халявщиков, — рассказывает Иван. — Филипп Бедросович и его свита — это уже толпа: помощник, пиарщик, директор, пара охранников. Никто и не заметит, если несколько человек пристроятся и пройдут следом. Так же проходили на афтепати "Жары" в караоке Happy Агаларова. Там должны были быть только звезды, но в итоге халявщики пробрались с сопровождением Киркорова и Дани Милохина».

Еще можно притвориться пиарщиком знаменитости. Так, вспоминает источник Super, проходили в ГУМ и на концерты в Кремле. Есть и другие схемы, где требуются актерские способности. Зимой, например, халявщики прибегают к методу «курильщик». «Представьте, театр Crave, где проходит гала-вечер Филиппа Плейна в честь юбилея его бренда в России. Спустя некоторое время гости начинают выходить курить — и тут заступают халявщики. Я лично видел компанию из шести человек на улице: один забрал у остальных куртки, и они с мороза якобы после перекура в легких рубашках заходят обратно. Охрана не думает, что левые люди приходят зимой без верхней одежды, и пропускает их», — описывает еще один метод прохода наш собеседник.

Также халявщики могут примерить на себя роль журналиста и, если повезет, аккредитоваться на мероприятия якобы от СМИ. «Это рабочая схема, если ивентом занимается неопытный пиарщик, а халявщик умеет вешать лапшу на уши. Организаторы, которые уже устали от халявы на своих мероприятиях, сейчас так просто не аккредитуют. Они требуют подтверждающий звонок или письмо с официальной почты издания», — говорит инсайдер.

Еще одно качество бывалого халявщика — умение становиться незаметным. Пока организаторы суетятся на входе с гостями, он может осторожно подобраться поближе и заглянуть в список приглашенных. «На мероприятиях иногда не список гостей, а перепись населения, да и девочки на входе не всех знают в лицо. Халявщик может подойти со стороны и сделать вид, что говорит по телефону, а сам в это время будет изучать список и запоминать имена с фамилиями. Потом подходит и говорит: "Я Сергей Петров" — и его пропускают, потому что такой человек есть среди приглашенных. Эта схема хорошо работает с бумажными списками, на планшетах сложнее подсмотреть», — рассказывает собеседник Super.

Халявщик может запомнить и несколько фамилий, а потом передать их остальным. Вообще, безбилетники часто пользуются численным превосходством: могут специально устроить суматоху на входе или отвлечь организаторов, расчистив тем самым путь для остальных. «Много халявы так проходит. Один отвлекает организаторов с миниатюрой: "Как это меня нет в списке? Такого не может быть!", а остальные заходят на мероприятие. Охранники часто даже не замечают, что происходит у них под боком», — говорит Иван.

Но путь на светские вечеринки и премьеры лежит не только через главные двери. Многие пробираются туда через помещения для сотрудников, кухни и запасные выходы. Так, рассказывает собеседник Super, на мероприятия в галерею Seasons проходили через служебный вход со стороны стоянки, на бал Tatler в доме Пашкова — через кухню.

В отдельную схему Иван выделяет туалеты: халявщики приходят за несколько часов до начала мероприятия и отсиживаются в уборных, а потом заходят в зал под видом гостей. «Так проходят на премьеры в "Художественный" и "Иллюзион", а еще эту схему использовали, когда к нам приезжала группа Maneskin, — рассказывает инсайдер. — Они выступали в ГУМе на четвертом этаже. Вся Москва хотела попасть на концерт, но что вы думаете? Нормальные люди не смогли, а халява отсиделась в туалете за два часа до начала и прошла».

Вышеперечисленные схемы позволяют любителям бесплатных закусок пробраться даже на самые, казалось бы, закрытые мероприятия. Иван вспоминает, что за неделю до премьеры фильма «Нюрнберг», которая прошла 20 февраля в кинотеатре «Москва», прокатчик согласовывал гостей через федеральную службу охраны. Приглашенные сдавали паспортные данные, а также документы, подтверждающие род занятий, прописку и регистрацию. «Каково же было мое удивление, когда я увидел, что на премьере гуляет вся халява Москвы! А там были не только звезды, но и люди из правительства. Зато не было нормальной охраны, девочки со списками кое-как пытались курировать гостей, но все без толку», — говорит Иван.

Пробраться в сообщества халявщиков непросто — они координируются в отдельных чатах. По словам собеседника Super, сегодня комьюнити халявщиков разделилось на отдельные формации, которые конфликтуют между собой и не торопятся делиться друг с другом информацией о выгодных мероприятиях. «Сейчас халявщики делают в чатах рассылки с ивентами только для своих. Экономика переживает не лучшие времена, мероприятий стало меньше, а количества халявы на один квадратный метр — больше. Они понимают, что при большом количестве народа могут унести меньше закусок и алкоголя», — рассказывает информатор.

По словам нашего собеседника, гарантированно рабочего способа борьбы с халявщиками пока не существует. Как бы организаторы ни старались, всегда есть риск, что на вечеринку проберутся неприглашенные гости. «Но, узнав схемы, к которым они прибегают, можно значительно уменьшить количество халявы на своих мероприятиях, — резюмирует Иван. — Так организаторы обезопасят себя от краж».

Лазиз — подопечный Детского хосписа «Дом с маяком». Мальчик появился на свет с врожденными патологиями — гипогликемией и нарушенным кровообращением в головном мозге. Из-за последствий ишемии у него начались осложнения: церебральный паралич, скованность мышц верхних и нижних конечностей, двусторонняя частичная атрофия зрительных нервов. Как мама Лазиза ежедневно борется за его жизнь и что помогает ей не опускать руки — в ее монологе.

Лазиз родился в городе Видное Московской области. При рождении у него обнаружили сильную гипогликемию (пониженный уровень глюкозы. — Прим. ред.), признаки апноэ (прекращение легочной вентиляции во время сна более чем на 10 секунд. — Прим. ред.) и нарушение кровообращения в церебральных сосудах (ишемия головного мозга). Неделю его наблюдали в отделении патологии новорожденных в перинатальном центре. Никаких критических заключений мне не давали, поэтому какое-то время я думала, что у меня растет здоровый ребенок.

После выписки мы жили немного спокойнее: принимали необходимые препараты, Лазиз хорошо набирал вес. До года Лазиз произнес свои первые слова — выговаривал «бабушка» и «дай», так что я по-прежнему верила в лучшее. Но через несколько месяцев после первого дня рождения сына у него резко поднялась температура, которую мы долго не могли сбить самостоятельно. Вскоре появились приступы судорог, в один из эпизодов Лазиз даже потерял сознание. Нас госпитализировали на неделю, но состояние сына было по-прежнему нестабильным.

Следующие несколько месяцев приступы повторялись снова и снова, сопровождались высокой температурой. Иногда Лазиз садился в позу лягушки и цепенел, смотрел в одну точку и плакал. Позднее врачи мне сказали, что это были панические атаки и судорожные приступы именно из-за резкого повышения температуры.

Когда во время очередного приступа сын снова потерял сознание, я почувствовала, что на этот раз все по-другому. Скорая увезла нас в районную больницу: врачи начали противосудорожную терапию, чтобы купировать приступ и сбить температуру, но улучшений не происходило. Когда оказалось, что Лазиз уже находился в коме, а детского реаниматолога в больнице нет, нас начали готовить к переводу в детское отделение реанимации в другую больницу. В первой требуемую помощь нам почти не оказали. За те три дня, пока мой ребенок был в коме, я не знала, куда себя деть: дергала всех врачей, спрашивала их, почему Лазиз не ест, не просыпается, не ходит в туалет. Мне отвечали, что это действие лекарственного препарата.

Через несколько дней, когда мы были уже во второй больнице, Лазизу поставили дыхательную трубку, подключили к аппарату ИВЛ и начали проводить обследования. Врачи обнаружили, что в коме у Лазиза произошел отек головного мозга. Когда сын пришел в себя, заведующая реанимацией подошла ко мне и сказала: то время, что он пробыл в коме, было жизненно-важным и момент [возможного лечения] упущен. Мой ребенок уже не будет прежним.

Месяц мы пролежали в реанимации, еще два — в отделении неврологии. Нас выписали с диагнозом «Последствия тяжелого гипоксически-ишемического поражения центральной нервной системы». Как мне тогда объяснили врачи, к этому привело все то, что пережил Лазиз за эти 1,5 года. Это было для меня шоком.

Из-за основного диагноза начались осложнения: детский церебральный паралич, спастический тетрапарез — скованность мышц верхних и нижних конечностей, двусторонняя частичная атрофия зрительных нервов — Лазиз не видит и у него косоглазие.

Я не хотела верить в то, что это происходит с моим ребенком. Только врачи Детского хосписа «Дом с маяком», в который мне порекомендовали обратиться в реанимации, смогли донести до меня, что Лазиз находится в тяжелом состоянии.

Лазиз не ходит и не разговаривает. Ест только через назогастральный зонд — еда в желудок попадает через нос. С этой трубкой мы проводим круглые сутки.

Наши будни похожи на день сурка. Утро начинается со стандартных процедур: мы чистим зубы, делаем «зарядку» — массажи, — потом завтракаем. Ближе к 12 дня у нас отдых: Лазиз спит примерно до трех часов. А когда просыпается, все повторяется по новой.

За последние полгода я приучила его к пюреобразной пище, которую даю ему без трубки. Врачи на это сильно ругаются. Есть риск, что если он поперхнется, еда может попасть в легкие, что вызовет осложнения, в частности пневмонию. Но мне хочется, чтобы ребенок учился прожевывать и ел полноценно.

В прошедшем году Лазиз начал произносить звуки и показывать эмоции, если есть раздражающие факторы. Он выражает недовольство криками и с помощью мимики. Недавно у нас был медбрат, который заметил, что раньше Лазиз просто лежал на кровати и не двигался, а сейчас стал более активным. Например, если мы делаем массаж и ему вдруг становится больно, он начинает дергать руками и ногами.

На настроение Лазиза очень влияет погода. В солнечные дни он улыбается, в хмурые на нем буквально нет лица. В теплую погоду мы выходим гулять. По возможности я всегда беру сына с собой.

Ребенок очень любит смотреть мультфильмы. Его любимый — «Синий трактор». Как только мы включаем его, Лазиз начинает вслушиваться и на 5-10 минут фиксирует свое внимание. Это тоже прогресс.

Сейчас из-за эпилепсии и сильных приступов Лазиз просыпается по несколько раз за ночь. Последние 3-4 месяца они обострились. Мы просыпаемся и боремся за жизнь, чтобы день прошел без осложнений, болей и приступов.

У меня есть старший ребенок. Ему 16 лет, и он живет вместе с нами. Он во всем поддерживает и помогает нам с Лазизом.

Болезнь Лазиза сильно меня ломает. Невыносимо видеть, что у твоего ребенка приступы, и понимать, что ты не можешь помочь ему ни морально, ни физически. Но я стараюсь быть сильной и думать только о хорошем. Хоспис нам очень помогает: там работают отличные психологи, врачи, есть социальная служба. Это спасает. Когда больше некуда обратиться, я точно знаю, что в «Доме с маяком» нам помогут.

Раньше я работала кассиром в продуктовом магазине неподалеку — чтобы было, на что жить. Так продолжалось до Нового года, пока у меня была няня. С нового года финансовых возможностей нет не только на ее содержание, но и на лечебное питание для малыша. Сейчас мы выживаем только на пенсию и льготы.

Получить государственную помощь бывает нелегко, не говоря уже о реабилитационных аппаратах. Бывает, что в больнице могут не выдать противосудорожные препараты, просто потому что мы не успели вовремя заказать лекарства. Тогда процесс помогает ускорить хоспис: юридическая поддержка «Дома с маяком» всегда оперативная, поэтому наша проблема быстро решается.

Каждый месяц к нам домой приходят педиатр и медбрат из хосписа: проверяют, в каком состоянии ребенок. Они на связи с нами 24/7. Каждый год мне предоставляют «отдых для мамы»: мы приезжаем в стационар «Дома с маяком» на социальную передышку. К ребенку прикрепляют няню, которая может полностью взять на себя уход за ним. В это время я могу отдохнуть: куда-нибудь выбраться или просто выспаться. Не нужно готовить, убираться и круглосуточно следить за состоянием Лазиза, поскольку помощь нянь и медсестер доступна в это время.

Моя самая большая мечта, как и у каждой мамы, — чтобы мой ребенок был здоровым, ходил и бегал, как все другие дети. Больше мне ничего не нужно. Я буду стараться делать для этого все возможное. Я должна быть сильной и стараться не только для себя, но и для своего ребенка. Если зацикливаться на негативе, будет только хуже.

Сейчас Лазизу требуется медицинское питание — лечебная пищевая добавка, которая дополняет основной рацион. Запас медицинского питания на полгода стоит 181 579 рублей.

Если вы хотите помочь Лазизу, сделайте пожертвование любым удобным для вас способом, перейдя по ссылке или отправив СМС с текстом «Хоспис» и любой суммой — например, «Хоспис 200» — на номер 1200. Отправьте также подтверждающее сообщение о платеже, если ваш мобильный оператор его запросит, иначе ваша помощь не дойдет.

*Социальная реклама. Благотворительный фонд «Дом с маяком». Адрес: 105062, г. Москва, ул. Покровка, д. 25, стр. 2, кв. 7. ОГРН 1187700006614.

Erid: 2VtzqxYyCkn

16+