1 июня во всем мире отмечают День защиты детей. Он служит напоминанием о правах каждого ребенка, поддержке его интересов и важности защиты, в том числе от насилия. Современные дети часто становятся жертвами буллинга: только в России, согласно статистике, с ним сталкивается более половины школьников. Ко Дню защиты детей Super поговорил с теми, кто пережил травлю в детстве. Ниже — их истории о буллинге и его последствиях.

Когда мне было 14 лет, в последний день мая погибла моя мама. Это была внезапная смерть. У нас были сложные отношения из-за ее любви к алкоголю, и я будто ничего не испытала по поводу случившегося — резко пропали все эмоции. Так пролетели июнь и июль, а в августе отец решил перевести меня в новую школу.

1 сентября прошло хорошо, без сильных потрясений. В классе помимо меня была еще одна новенькая, с которой я быстро нашла общий язык: мы слушали одинаковую музыку и планировали поступать в музучилище. Но если ей удалось влиться в коллектив, то мне было тяжело: я чувствовала себя тенью и не хотела ни с кем контактировать. Кроме того, усилилась депрессия, на фоне которой я перестала следить за собой: не мылась, месяцами ходила в одном и том же свитере. В школе за моей спиной шушукались и смеялись, девочки спрашивали: «Когда ты уже помоешь свою сальную голову?»

В какой-то момент парни-задиры из параллели выбрали меня в качестве козла отпущения: ходили за мной, пытаясь вывести из себя и отвешивая «комплименты», которые я поначалу старательно игнорировала. Вскоре мне это надоело. Я написала главному из них в соцсетях и в едкой форме попросила оставить меня в покое. Ответа не последовало. На следующий день он подошел ко мне на уроке географии и сказал: «Если ты еще раз что-то мне скажешь, я не знаю, что с тобой сделаю, тупая социоб**дь». Я оцепенела и не смогла ему ответить. В тот период произошла моя первая паническая атака, это преследовало меня еще полгода.

Одноклассники, которые наблюдали за травлей, в массе своей бездействовали. Помню, одна девочка сказала что-то вроде «да не трогайте вы ее», но это дало временный эффект. Я не рассказывала о происходящем отцу и учителям, потому что думала, что они не смогут мне помочь. Я была ранимым, закрытым и испуганным подростком, который не понимал, что происходит. Мне до сих пор тяжело делиться своими переживаниями с близкими. Думаю, сказались еще и трудные отношения с матерью, в которых не было чувства безопасности.

В школе была учительница по физике — очень приятная женщина, с которой мы часто разговаривали. Она ходила на мои концерты в музыкальную школу, и я очень жалею, что не рассказала ей об издевательствах. Сейчас я думаю, что не нужно молчать, если ты столкнулся с буллингом. Нужно найти человека, которому можно выговориться. Очень тяжело идти по этому полю битвы в одиночестве, ведь однажды можно проиграть.

Я выросла в Краснодаре и из-за переездов часто меняла школы, в одной из которых столкнулась с буллингом. У меня были проблемы с женской гендерной социализацией, я никогда не вписывалась в девичий круг: в детстве со мной общались только мальчики, в подростковом возрасте я не соответствовала общественным ожиданиям — например, не брила подмышки. Это во многом послужило причиной травли: девчонки не упускали возможности меня задеть.

Серьезный буллинг начался, когда моя так называемая лучшая подруга сделала обо мне порнографический журнал, который распространила по всей школе. На переменах за мной бегали другие дети, обзывали и показывали неприличные жесты. Тогда я просто убегала от них. Со временем травля в мой адрес стала одобряемой. Меня избивали или подстерегали после школы, окружали кольцом и оскорбляли по пути домой.

При этом на вид я не была тихим ребенком с последней парты. Я принимала участие в жизни школы и класса, будто пыталась доказать, что травля — это ерунда. Однажды я попыталась дать обидчикам отпор. Тогда я страдала от анорексии и из-за длительного голодания вкупе со спортом, кофе и курением чувствовала себя напряженно. На перемене меня начал оскорблять один парень, я ответила ему, после чего он меня толкнул — и вот мы уже деремся в школьном коридоре. Я была очень агрессивна и зла, но в конце концов получила кулаком в нос и упала. Учителя попросили меня сказать в травматологии, что нос я разбила за пределами школы. Они были в курсе буллинга, но никак не пытались помочь и призывали меня «быть потише».

С родителями у меня были плохие отношения, поэтому сейфспейсом, где я скрывалась от проблем, до 15 лет для меня была аниме-тусовка, позднее — литература и новые знакомые. Пытаясь уйти от происходящего, я столкнулась с анорексией и селфхармом. Думаю, в то же время у меня манифестировало тревожное расстройство. Мне страшно говорить и высказывать свое мнение по разным вопросам, что сильно повлияло на мою профессиональную деятельность. Я с философского факультета НИУ ВШЭ, где конференции и различные встречи были важной частью жизни. Каждое мероприятие было для меня адом: на докладах я заикалась, у меня тряслись руки, на глазах появлялись слезы. Из-за сильного нервного срыва и тяжелого психологического состояния мне пришлось на время оставить учебу, но сейчас я постепенно возвращаюсь в академическую среду.

Травлю в школе провоцировали мои одноклассники — группа ребят из неблагополучных семей, которые состояли на учете. Под раздачу попадали все, кроме отличников, которые давали булли списывать, остальным доставалось из-за внешности или характера. Один из моих одноклассников заработал из-за них сотрясение мозга — получил по голове бутылкой с замороженной водой. Другой мальчик получил перелом ключицы — его кинули на прогиб.

Я им не нравился, потому что был новеньким в классе. Они коверкали мое имя, что для меня тогда было трагедией мирового масштаба, подкидывали жвачку в обувь и воровали деньги. Они пытались выжить меня из класса и как-то собрали свои телефоны, подбросили мне в рюкзак и заявили, что я их украл. Нас отвели к директрисе. Она была на моей стороне и сказала, что не будет даже проверять записи с камер видеонаблюдения, потому что знает, что мне их телефоны ни к чему. Записи проверили уже позднее, когда в школу вызвали родителей этих ребят, и увидели, что телефоны они мне подложили.

Один раз они предложили «откупиться» от них деньгами, но я уже тогда понимал, что это не выход. Я попросил о помощи маму, она записала меня на карате и вообще советовала давать сдачи. Однако насилие, на мой взгляд, только порождает насилие в ответ. Мне кажется, в этом случае нужно сразу же менять школу и вести ребенка, ставшего жертвой буллинга, к специалистам.

До травли я был довольно общительным, но, столкнувшись с ней, какое-то время вообще не выходил из дома гулять. К психотерапевту меня впервые отвели в конце девятого класса, позднее я тоже обращался за помощью, потому что буллинг оставил свой след. У меня есть проблемы с самооценкой и общением с другими парнями: я начинаю заикаться и запинаюсь, разговариваю односложно. Из-за этого люди думают, что я вообще не хочу общаться, но на самом деле мне страшно. Я до сих пор боюсь компаний парней — если вижу таких на улице, стараюсь обойти за тридевять земель.

Моя мама поздно осознала, что мне нужна психологическая помощь, но сейчас понимает важность ментального здоровья. На мой взгляд, родителям нельзя игнорировать буллинг. Если они видят, что их ребенок меняется и замыкается в себе, нужно сразу вести его к психологу или психотерапевту: чем раньше обратишься, тем эффективнее будет помощь. Да, это затратно, но неизвестно, к каким последствиям приведет школьная травля, если ее игнорировать.

Исследований о буллинге в российских школах сегодня существует немного, но некоторые статистические данные в Сети все же можно найти. Так, согласно опросу агентства «Михайлов и партнеры. Аналитика», в 2019 году более половины детей в России (52%) сталкивались с травлей со стороны одноклассников.

Когда возникает буллинг, в нем напрямую или косвенно оказывается задействован весь коллектив. Инициаторами выступают булли — главные агрессоры, окруженные свитой верных последователей. Именно они оказывают на жертву психическое давление или проявляют физическую агрессию. Со стороны за конфликтом следят наблюдатели — дети, которые не участвуют в травле, а только молча одобряют или осуждают ее. Отдельные ученики могут взять на себя роль защитников, резко выступающих против буллинга, но это скорее исключение из правил: обычно жертва остается с проблемой один на один.

«К сожалению, травле может подвергнуться каждый ребенок, ее причиной может стать что угодно: успеваемость, внешний вид, увлечения», — говорит Владимир Белов, медицинский психолог сети клиник «Семейная» и консультант-суицидолог. Его слова подтверждает статистика: по данным опроса 2019 года, школьников травят за одежду и прическу, нередко — за религию или национальность.

Пережитый буллинг несет серьезные последствия для ментального здоровья. В числе прочего он может послужить причиной проблем с социализацией: из-за полученной в детстве травмы человек боится доверять людям и часто ждет агрессии в свой адрес. Многое зависит и от выбранной стратегии: если ребенок отвечал на буллинг насилием, то в будущем такое поведение может стать для него инструментом решения конфликтов или стандартной реакцией на стресс.

Владимир Белов также отмечает, что травля в школе часто становится причиной детского суицида. «Конечно, здесь необходимо рассматривать все механизмы, запускающие это трагическое явление, но травля, на мой взгляд, занимает одно из лидирующих мест. Она резко повышает суицидальные риски у подростков: мысли о суициде, его планирование, попытки совершить самоубийство», — рассказывает эксперт.

Решение проблемы школьного буллинга — зона ответственности взрослых: учителей и родителей, которым дети, по словам Белова, часто боятся рассказать о травле. Страх ребенка может быть продиктован стыдом, нежеланием расстроить родителей или убежденностью, что ему не поверят. Если школьник молчит, просигнализировать о буллинге могут несколько признаков:

• наличие кровоподтеков и ссадин, происхождение которых ребенок не может объяснить;
• нежелание идти в школу под разными предлогами;
• снижение успеваемости и отсутствие заинтересованности в учебе;
• снижение самооценки и аппетита, эмоциональная подавленность, бессонница;
• частая потеря личных вещей.

Советы вроде «Не обращай внимания — и они отстанут» в случае буллинга не работают. Родителям следует признать факт травли и показать, что они готовы включиться в решение проблемы. Буллинг затрагивает весь класс, а значит, решать проблему следует общими силами: обсудить ее с учителями и родителями других учеников с привлечением школьного психолога.

Владимир Белов отмечает, что взрослым ни в коем случае нельзя идти на поводу у тех, кто предлагает «замять» возникший буллинг. «Отрицательное поведение тех, кто организует травлю, не должно замалчиваться, а борьба с этим явлением должна носить открытый, публичный характер. Травле необходимо противодействовать всеми возможными способами — в том числе психолого-педагогической профилактикой в школьном коллективе и активной психологической помощью», — резюмирует эксперт.

Со сливом нюдсов — распространением интимных фотографий без согласия владельца — сталкиваются не только знаменитости. Super поговорил с девушками, чьи обнаженные снимки попали в Сеть, а также выяснил, что делать в случае слива.

Когда мне было 17 лет, я начала встречаться с парнем. Это мои первые отношения. Мы были вместе около года, но в итоге я стала инициатором разрыва — устала от его патриархальных замашек. Парень пытался контролировать мою жизнь, а еще постоянно подчеркивал, что стал моим первым сексуальным партнером. Он был уверен, что именно в этом кроется секрет идеальных отношений и в будущем мы поженимся.

После расставания он преследовал меня около полугода. Потом мне понравился другой парень, о чем узнал мой бывший. Тогда на почве обиды, ревности и низкой самооценки он слил мою обнаженную фотографию в Сеть. Снимки были сделаны на его телефон еще во время отношений: в момент близости он попросил сделать пару кадров на память, так как я «выглядела невероятно красиво и сексуально». Я доверяла ему, поэтому согласилась на фото.

Нюдс он опубликовал на своей странице VK, откуда фото быстро разлетелось по пабликам вроде «Курицы Краснодара». Посты сопровождались ссылкой на мой аккаунт и текстом: «Это Настя, дает всем, очень любит в жопу, ничем не брезгует». Дошло до того, что фотку использовали в рекламе каких-то жвачек для возбуждения.

Тогда я не испытала стыда, хоть мне и пытались его навязать: некоторые знакомые перестали со мной общаться, другие участвовали в распространении фотки. Один парень на районе, например, подходил к общим знакомым со словами «Видал че?», показывал мой нюдс и начинал мусолить тему. Еще была девчонка — моя “подружка”, которая решила возвыситься на моем фоне: удалила из друзей, выражала пренебрежение и поливала грязью за спиной.

Близкие друзья меня поддержали, некоторым из них вообще было плевать на эту ситуацию. Сама я не переживала из-за произошедшего. Фотка была классной: я сижу сверху, у меня рыжие волосы, красивая грудь. Да, обнаженная, но что страшного в голой женской груди? Этот слив не испортил мою репутацию. Как бы он мог это сделать? Поговорили неделю и забыли.

Вместо стыда я испытала только шок, за ним — чувство разочарования. Я не понимала, зачем бывший так поступил. Думала: «Ты с ума сошел! Как можно выносить интим на публику? Я тебе доверяла, ты был моим первым парнем». Я пыталась поговорить с ним, но все закончилось тем, что мы с подружками пришли к нему домой и залили ему лицо перцовкой. Он убежал, а на следующий день звонил и угрожал судом, полицией и медэкспертизой.

Помню, я как-то написала владельцу одного из пабликов, куда слили мою фотографию. Спросила, где он взял фото, а он ответил: «Дура, ты совсем счет потеряла мужикам, что уже не помнишь, с кем **ешься?». Тогда я связалась с поддержкой VK, прикрепила все ссылки и скриншоты из этой группы. Ее сразу удалили — фотка обнаженная, а такой контент в соцсетях запрещен. Аналогично я поступила с остальными сообществами, в которых публиковали посты обо мне: через сайт с функцией поиска по фото находила активные публикации, все копировала и скриншотила, а потом отправляла в поддержку VK.

Я думаю, что девушке, которая оказалась в подобной ситуации, не нужно паниковать. Твоими фотками можно любоваться, а обнаженная ты на них или нет, не имеет значения. Если плакать, извиняться и вести себя, как жертва, тебя постоянно будут пытаться уколоть. Если преподнести слив нюдсов как фотосессию для журнала Playboy, отношение будет другое. Если хочешь, чтобы над этой ситуацией все посмеялись и забыли, то сама посмейся и забудь. Хочешь наказать обидчика? Действуй. Если хочешь, чтобы это стало нормой, то заведи OnlyFans и получай за нюдсы деньги. Я выбрала стратегию «он козел, но мне все равно». И всем быстро стало плевать на произошедшее.

Когда мне было лет 20, я общалась с одним парнем: не моего типажа, но в плане дружбы все складывалось отлично. На тот момент он расстался с девушкой и довольно болезненно переживал разрыв. Я старалась его поддержать, мы стали близкими друзьями.

С его бывшей девушкой я не была знакома лично, но, как это часто оказывается в маленьких городах, мы были в курсе про существование друг друга. Разумеется, она узнала, что я дружу с ее бывшим парнем, и восприняла неправильно. Она не пыталась поговорить со мной, а каким-то образом взломала мою страницу VK и вытащила из переписок нюдсы, которые я отправляла своему бывшему молодому человеку. Коряво нафотошопила с ними мои «интимные переписки» с незнакомыми парнями и начала распространять среди знакомых и в местных пабликах.

Эта девушка не скрывала, что организовала слив, поэтому к ней подключились люди, которым я не нравилась, и тоже начали тиражировать всюду мои снимки. Не помню, чтобы сильно горевала: были компании, в которых меня обсуждали, называли шлюхой, но это не приобрело массовый характер. Первое время я старалась залечь на дно и не высовываться, чтобы лишний раз не давать поводов для сплетен, но потом заняла позицию, что мне плевать. К тому же нюдсы были эстетичные, без намека на пошлость. Ребята, которые меня поддерживали, часто писали: «Фотки — огонь! Не парься».

В целом я не планировала мстить девушке, которая устроила слив. Не пошла в полицию, потому что боялась, что придется вовлекать в эту историю родителей. Обо всем произошедшем я рассказала своему другу — ее бывшему парню, из-за которого по большому счету все и произошло. Он решил пригрозить ей схожим способом: сказал, что сольет уже ее нюдсы, если она не прекратит портить мне жизнь. Она успокоилась, хоть распространение фоток это не остановило. Какое-то время они еще курсировали по перепискам знакомых, но потом все стихло.

Позднее я узнала, что закон был на моей стороне. Сейчас думаю, что в таких случаях нужно обращаться в полицию. Сотрудники могут снисходительно относиться к таким делам, но я знаю истории девчонок, чьи интимные снимки слили в Сеть, и им помогли. В таких ситуация важно не молчать и дать понять обидчикам, что тебе нестрашно, а если они продолжат, то ты напишешь заявление. Конечно, люди могут продолжить тебя обсуждать, но в информационном поле хейт поутихнет.

Люди, занимающиеся распространением чужих нюдсов, не думают о последствиях. Одна девушка, которая активно участвовала в распространении моих фоток, потом стала жертвой слива, но в ее случае реакция была другой из-за характера снимков. Контент PornHub рядом не стоял! Я слышала, что ее фотки до сих пор обсуждают. Для меня это самое страшное: наверное, не зря говорят, что любой контент, который попадает в интернет, остается там навсегда. Я переживаю, что мои фотки снова всплывут и об этом узнают родные и коллеги. Когда та девушка только слила мои нюдсы, я удаляла переписки VK. У меня до сих пор есть привычка их чистить.

Обмен интимными снимками — нормальная практика между партнерами, если это происходит в доверительном ключе и по обоюдному согласию. Но даже максимально доверительные отношения — еще не гарант того, что ваши снимки не попадут в Сеть. Есть термин «порноместь», под которым подразумевается распространение интимного контента (фото или переписок) с целью навредить человеку. Мстят в этом случае не только бывшим партнерам: под раздачу попадают более успешные коллеги или люди, которые вызывают агрессию у порномстителя.

Защита личных (тем более интимных) данных — важное условие, если вы хотите обезопасить себя от слива и его последствий. Вот несколько правил:

• удаляйте интимный контент из переписок. В идеале для обмена нюдсами лучше использовать мессенджеры с функцией удаления сообщений у себя и собеседника — например, Telegram;
• следите за облачными сервисами. Сделанные на смартфон нюдсы оседают в синхронизированных облачных хранилищах, которые могут взломать. Если хотите себя обезопасить, синхронизацию лучше отключить;
• сохраняйте анонимность. Если переживаете за нюдсы, то не показывайте на снимках лицо и удаляйте метаданные снимков, которые содержат информацию об авторе фото.

Если вы все-таки стали жертвой слива, знайте: закон на вашей стороне. Юристы, с которыми поговорил Super, отмечают, что в данном случае ответственность предусмотрена статьей 137 УК РФ «Нарушение неприкосновенности частной жизни». Наказания могут быть разные: от штрафа до лишения свободы сроком до двух лет. «Могут быть и другие нарушения — например, по статье 163 УК РФ “Вымогательство”, когда человека шантажируют распространением интимных фото, — объясняет адвокат Кирилл Прозоров. — В случае, когда присутствуют оба нарушения, наказание за них идет в совокупности».

«Если сбор интимной информации сопряжен со взломом почты или социальных сетей, будет дополнительная квалификация по статье 138 УК РФ “Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений”», — добавляет адвокат Татьяна Соломина. Кроме того, говорит адвокат Галина Кобец, некоторые снимки попадают под статью 242 УК РФ «Распространение и оборот порнографии».

Кобец объясняет, что для обращения в полицию достаточно факта, что интимные снимки слили в Сеть. «Доказательства будут собирать сотрудники, однако если у вас есть скриншоты переписок с предполагаемым злоумышленником, их обязательно нужно предоставить, даже если переписка носит интимный характер. Все это может помочь», — говорит эксперт. Татьяна Соломина добавляет, что скриншоты переписки также следует приложить, если злоумышленник угрожал вам распространением нюдсов: «В случае содержания в этих угрозах требования денег, его можно будет привлечь к ответственности за вымогательство».

Кроме того, вы можете подать гражданский иск о возмещении морального вреда. «Статья 151 ГК РФ подразумевает, что человек может обратиться за компенсацией, если действия другого лица нанесли ему моральные страдания. В случае с нюдсами пострадавший переживает, что его интимные снимки оказались в свободном доступе, он может получать из-за этого оскорбления, поэтому имеет все основания обратиться в суд за компенсацией, — объясняет Кирилл Прозоров. — Однако моральный ущерб сложно оценить, поскольку на практике он оценивается на основе внутренних убеждений судьи».

В любом случае обращение в органы законопорядка — отличное решение в такой ситуации. Сотрудники полиции, говорит Галина Кобец, обязаны принять меры и начать проверку, а в случае необходимости возбудить уголовное дело. Прекратить распространение фото поможет обращение в службу поддержки социальных сетей, которые стали местом действия слива. Если вы увидели, что ваши нюдсы без согласия публикуют в пабликах, делайте скриншоты и отправляйте жалобу модераторам, как это делала героиня нашего материала.

Слив интимных фотографий — неприятный опыт, который может негативно повлиять на ваше ментальное состояние. Если вы понимаете, что не справляетесь с последствиями самостоятельно, не бойтесь обращаться за помощью к специалистам.

Иногда магазины одежды с шариками у метро не то, чем кажутся. Их сотрудников заставляют обманывать клиентов и работать на износ, а при низкой продуктивности выписывают «растяжки» — унизительные и абсурдные наказания. 25-летняя москвичка Юлия Закаблукова провела в коммерческой секте по распродаже верхней одежды три с половиной года. Super публикует ее рассказ.

У меня проблемная семья: все мое детство отец пил и дрался с мамой. Как-то раз, когда я училась в пятом классе, папа пытался вскрыть себе вены, полез нас бить, а потом сказал: «Я открыл газ, сейчас квартира взорвется». В 2019 году произошел очередной инцидент: отец пытался задушить маму. Обороняясь, она ударила его ножом.

Начались суды. Пока шло следствие, я поехала к друзьям в Казань, чтобы хоть как-то развеяться. Город мне очень понравился, поэтому я поставила себе цель заработать денег и переехать. Начала еще в Москве искать работу и наткнулась на вакансию продавца одежды с графиком 6/1 с 10 до 20 часов с зарплатой 20 тысяч в неделю плюс процент от продаж.

Я откликнулась, мне сразу же позвонили и пригласили на собеседование на следующий день. Уже там мною, как я потом поняла, манипулировали: на вопрос про оклад пытались отталкивать, мол, если вы так пассивны и хотите на оклад, то нам не подходите. Естественно, мне захотелось доказать обратное. В итоге мне предложили выйти на работу завтра же, в выходной. Никаких договоров я не подписывала.

В первый день моей работы я приехала на точку. График был указан с 10 до 20, но по факту ты должен был приходить раньше: нужно было надуть шарики, развесить их на улице, украсить само помещение, чтобы его было видно из космоса. Инструктор на точке рассказал мне, что за нарушение ряда правил полагается штраф: опоздание на минуту — 50 долларов, переспал c кем-то из коллег — 1000 долларов с обоих, пришел с перегаром или пьяный на точку — 1000 долларов.

В конце дня меня предупредили, что у нас собрание, поэтому надо поехать в офис. Там мы, как и на всех последующих собраниях, обсуждали, кто какую цифру сделал (сколько заработал), общались с шефом. В офисе я увидела много модных и красивых ребят в дорогой одежде, с последними айфонами и айкосами. В тот же день какой-то парень пришел на точку с перегаром, за что его оштрафовали на тысячу долларов, которые он с легкостью отдал. Я была впечатлена: решила, что если он так просто расстается с деньгами, то точно уверен, что скоро сможет заработать здесь такую же сумму.

В первый день мне объяснили схему работы. На точке задействовано 3–4 человека. Один из них занимается «внешним вовлечением»: стоит на улице и говорит в рупор, что некий брендовый магазин закрылся, поэтому сегодня точка распродает вещи со скидкой 50–70 процентов. Второй человек — продавец в магазине, который заговаривает зубы покупателю. Третий — «примерка», который изображает довольного клиента и взаимодействует с людьми в зале. Потом он выходит из магазина с пакетом, и человек с рупором на всю улицу поздравляет его с покупкой. Еще есть человек, который подходит к женщинам на улице и говорит: «Ой, а какой у вас размер одежды? У меня у мамы такой, а она у меня в другом городе. Не хотите примерить шубу?» В ходе работы ты можешь сменить несколько позиций: побыть и человеком с рупором, и продавцом, и «примеркой».

Никакого оклада в этой компании, конечно, не было: ты зарабатывал столько, сколько продавал. При этом чтобы начать зарабатывать с командой, нужно было выполнить три цели, которые ставило начальство. Первая цель, допустим, 100 тысяч, вторая — 120, третья — 150. Команда брала себе 15% от заработка за день, то есть, если выполнила цель в 100 тысяч, получала 15. Потом эта цифра делилась на количество человек в команде: у простых исполнителей («единичек») был единичный коэффициент, у инструктора — 1,25.

На уровне документов все выглядело, как я узнала потом, так: на короткий срок арендовалась точка рядом с метро в спальном районе, там создавалось ИП, которое обычно записывалось на бездомного, — у нашего начальства был целый реестр таких персонажей. В помещение заносятся рейлы, зеркала и пуфики. Сами позиции закупаются на «Садоводе» за тысячу рублей и перепродаются за, например, 15 тысяч. Когда из точки выжимают максимум, она закрывается. Открывается новая точка в другом месте, процедура с ИП повторяется. Для сотрудников оформляют срочный трудовой договор на случай, если точкой заинтересуются представители правоохранительных органов.

Целевая аудитория «распродаж» — пенсионерки. Это связано с тем, что, во-первых, пожилые люди легко внушаемы, во-вторых, всегда откладывают деньги, поэтому имеют большие суммы про запас. Если кто-то на собраниях вдруг начинал говорить, что мы обманываем бабушек, ему парировали: айфон не стоит своих денег, люди платят за бренд. Так и тут: пенсионеркам «продают ситуацию», они получают эмоции, поэтому никакого обмана и в помине нет.

В первые дни меня подкупила движовая атмосфера и постоянные разговоры про деньги. Было ощущение, что здесь ты действительно можешь заработать, чувствовалась близость к роскошной жизни. Я уходила из дома в 6 утра, а возвращалась в час или два ночи. Первое время это было для меня оптимально: дома постоянно ругались родители и работа была возможностью уйти от семейного токса.

В ходе рабочего процесса нельзя было садиться или есть, при этом работали мы с утра до поздней ночи. На месте мы должны были отправлять начальству цифру каждые два часа, в конце дня — отчет. При этом выпросить выходной было тяжело. Бывало, что я договаривалась на него за две недели, а в последний момент мне резко отказывали, обычно манипулируя: говорили, что без меня не смогут сделать цифру на новой точке. Или обещали, что буду зарабатывать по 10 тысяч в день. Так что отдыхала я максимум раз в месяц.

Психологические трюки на «распродаже» этим не ограничивались. На собраниях нам твердили, что мы нигде не сможем заработать столько денег. При этом заработок был непостоянный: если точка была неудачной, мы получали минимум плюс подпадали под штрафы. Но однажды я заработала 130 тысяч за неделю: раздала кредиты, купила себе и маме по новому айфону. Эйфория, которую я пережила в тот момент, отложилась в памяти.

Нам регулярно толкали философию, которой стимулировали делать физически сложные вещи для заработка. Например, говорили, что есть позиция автора, а есть позиция жертвы, и если ты в проливной дождь не можешь выйти работать, то ты — жертва, которая во всем всегда винит других. Еще нам говорили, что нужно повышать свою «финансовую емкость»: не ездить на метро, не есть шаурму — «это для нище***в». У начальства был ответ буквально на все возражения, которые они слышали от исполнителей. В ходе работы тебя перепрошивают, и ты идешь точно так же перепрошивать остальных.

Кроме общеофисных собраний нас иногда возили в тренинговый центр. На тренингах вещали про продуктивность, дисциплину и прочее, что должно было мотивировать нас работать в бешеном темпе. Еще заставляли ходить по углям — якобы для того, чтобы «выйти из зоны комфорта». Буквально все на этой работе было про выход из этой зоны: работа с утра до ночи, дурацкие наказания и штрафы, нереалистичные цифры. Нам говорили, что все это делается для нашего блага, чтобы у нас случился ментальный «прорыв».

Во время работы меня ничего не смущало — в моменте об этом не думается. Единственное, что вызвало у меня по-настоящему негативные эмоции, были «растяжки» — наказания, которые выдавались командам, которые не делали цифру. Они были разными, но все без исключения безумными: проехаться в метро голым, пройти по Арбату нагишом, простоять час на коленях на горохе, помассировать ноги бездомному, перемешать 5 кг риса с гречкой и отделить их друг от друга, поужинать в ресторане на 30 тысяч и уйти не заплатив. Отказаться от «растяжек» было нельзя, иначе вылетишь с работы. По мнению начальства, они должны были позитивно сказаться на нашей продуктивности.

За время работы я переделала множество «растяжек»: ездила голой в метро, ходила голой по Арбату. Из самых физически неприятных наказаний — прогулка гуськом 3 км для всей команды, еще как-то я шла пешком 20 км. При этом каждый раз ощущения от бессмысленных мук смягчались зарплатой. Я начинала вспоминать цифры: вчера я заработала 5 тысяч, значит, заработаю 35 тысяч за неделю, и выходит, одна «растяжка» на фоне этого — ничто.

Где-то после полугода моей работы мою команду начали давить «растяжками». В один день нас предупредили: если так продолжится, мы должны будем станцевать стриптиз в офисе (там сидело около 40 человек) и отдать 100 долларов. У меня была истерика: не хотелось уходить с работы, где я на прошлой неделе заработала 60 тысяч. Был выбор: либо потерять все это, либо быстренько раздеться и обо всем забыть. Поэтому в итоге мы командой выбрали музыку, отрепетировали движения и станцевали.

Часто новенькие оказывались совершенно шокированы «растяжками». Многие не выдерживали и уходили. Поэтому нас поощряли вовлекать друзей: платили 10 тысяч за каждую неделю, которую друг отрабатывал в компании.

Я обсуждала работу с мамой. Она повторяла мне, что это секта и что нас всех обманывают, а меня когда-нибудь кинут на деньги. Говорила: «Начальству плевать на вас, они вас доят. Умрете — даже не обратят внимания». То же самое говорили друзья. В ответ я начинала спорить с пеной у рта.

В итоге я пробыла в секте три с половиной года. Почти каждый месяц был день, когда я думала: все, к черту «распродажу», но быстро начинала себя переубеждать, типа это все эмоции. В итоге ушла я не потому, что разочаровалась в компании: мне начали один за другим прилетать несправедливые штрафы. В один момент я решила их просто не возвращать и игнорировать коллег.

Тогда меня быстро удалили из всех чатов. Через три дня написал шеф: «Привет, как дела?» Потом звонил другой начальник, сказал, что я могу не отдавать деньги, просил меня вернуться. Тогда я сказала, что хочу снова быть «единичкой», а не инструктором, как до этого. Меня перевели, но гнобить не перестали. В итоге я начала часто болеть. В тот момент поняла, что ловить на «распродаже» нечего да и я больше не вывожу.

Во время работы я спала суммарно около 20 часов в неделю, а единственный выходной посвящала шестнадцатичасовому сну. Ела раз в день, если не забывала. От шоколадок теперь у меня через зуб кариес и больные десны, от энергетиков — тремор. Летом 2020-го у меня начались панические атаки: как-то после работы я пошла на маникюр и упала в обморок прямо перед мастером.

Спустя время после ухода с работы я столкнулась с депрессией. С «распродажей» я постоянно была занята, а теперь лежу дома. Появилась ломка, стало не хватать адреналина, который был на работе. Еще я до сих пор страдаю сильными приступами тревоги и не могу есть, хотя постоянно ощущаю чувство голода, при этом у меня никогда не было булимии. В итоге я пошла к психиатру, где мне поставили посттравматическое расстройство и депрессию средней тяжести.

В один день я села и начала думать: а что с нами вообще делали на «распродаже»? Как склоняли делать безумные вещи, а мы поддавались? Вообще, играет роль то, то в такой бизнес обычно попадают люди с плохим бэкграундом: они бегут от проблем и думают, что наконец-то нашли настоящее комьюнити, вторую семью. Плюс иногда приезжие из других городов, которым нужно быстро заработать денег.

Организаций по «распродаже» пруд пруди: несколько в Москве и Санкт-Петербурге, еще какая-то работает в областях. Некоторые работники мигрируют между такими компаниями. Визуально распознать точку очень просто: увидел человека с рупором, шарики у метро — это оно. Схемы могут варьироваться, но общий почерк один и тот же: работа вчерную, обман клиентов, манипуляции и унижения сотрудников.

Сейчас странный период: я перестала пить таблетки, которые выписал психиатр, начала употреблять алкоголь, лежу дома и ничего не делаю. После «распродажи» очень триггерят выходы на улицу, еще страшнее от контактов с людьми. На днях задумывалась о том, что хочу найти работу, но после секты об этом больно думать: не представляю, как я приду в какой-то коллектив и буду там общаться. На прошлой работе нам постоянно говорили: «После "распродажи" нет ни работы, ни денег, вообще ничего». Сейчас мне кажется, что они были правы.

Россияне устали страдать от мошенников: в 2022 году жители России перевели на их счета около 14 миллиардов рублей. Часть этих денег шли скамерам — мошенникам из интернета. Из кого состоят скам-структуры и как выглядит портрет типичного скамера? Super связался с представителем профессии и разобрался во всей подноготной.

Егор, 25-летний программист из Москвы рассказывает: «Как-то вечером я ехал уставший после рабочего дня в полупустой электричке. Тут ко мне подсела девочка лет 16. Она начала узнавать у меня дорогу до одного из районов Москвы. Выглядела дезориентированной: выяснилось, что у нее нет паспорта и она сбежала от родителей.

В какой-то момент девочка расплакалась и стала показывать синяки на руках и рассказывать, что ее бьют дома. Говорила, что не знает, где ей ночевать и что делать. Скоро мы добрались до Москвы, и я по доброте душевной повел ее к себе домой: подумал, помогу разобраться с ситуацией в спокойной обстановке, и мы разойдемся.

Но тут началось что-то странное. Таня (так она представилась) начала предлагать мне выпить, пристально смотря в глаза. Говорила, что у нее нет парня и что я ей понравился. Параллельно обзванивала подруг — искала, где переночевать. В разговоре с одним другом начала говорить: "Я сейчас у мальчика на квартире, мы пообщаемся поближе, у меня будет шпили-вили". Все это время она чередовала просмотр тиктоков с прослушиванием русского кальянного рэпа.

Уже тогда я понимал, что это какая-то муть: по диалогам стало ясно, что Таня несовершеннолетняя. Я начал лихорадочно размышлять, как лучше выйти из сложившейся ситуации. Когда стало ясно, что остаться у друзей не выйдет, я посоветовал Тане связаться с родственниками. Она позвонила бабушке, и я услышал голос пожилой женщины в трубке, что усыпило мою бдительность.

В итоге Таня нашла вариант уехать к другу в область, и я предложил ей воспользоваться BlaBlaCar. Быстро списался с водителем в WhatsApp и стал договариваться об оплате. Водитель скинул мне в чате ссылку на оплату поездки, я ввел данные карты. Из-за стресса плохо думалось. Потом получил смс из приложения, отправил код, но в итоге мне выдало ошибку. Оплата не проходила.

Я ввел данные карты еще четыре раза. Когда на пятый мне пришел чек не на 400 рублей, а на 40 тысяч, я все понял. Вся эта история была одним длинным обманом с разными ловушками: Таня могла напоить меня снотворным и обнести квартиру, подбросить наркотики, обвинить в совращении малолетних или, как это и вышло в конце, влепить чек на 40 тысяч рублей.

В итоге все обошлось: я проводил Таню на электричку, сказав, что на одной из станций ее ждет водитель, и тут же сделал ноги. Сразу позвонил в техподдержку банка и попросил заблокировать карту. Мне повезло: со счета не успели снять деньги, однако сотрудник сказал, что в моем личном кабинете пытались оформить кредитную карту и списать с нее средства. Так я на полдня вернулся в эпоху наперсточников, клофелинщиц и барсеточников. Ни Таня, ни другие мошенники меня больше не беспокоили».

На первый взгляд схема, жертвой которой почти пал Егор, кажется старомодной. Но старомодна в ней только Таня. Откуда и зачем она в ней была, мы не знаем. Надеемся, что траффикинг тут ни при чем.

Мошенников, действующих в интернете, называют скамерами (от английского scum — мошенничество, мошенник, жулик). Когда-то стартовав с «нигерийских писем» об умершем богатом дядюшке, со временем они освоили разные площадки. Скамеры изобретательны: в Сети могут клянчить деньги в лоб, предлагать поучаствовать в сверхприбыльной сделке, просить оплатить заказ через копии популярных сайтов.

Сегодня скамеры активно орудуют на популярных досках объявлений, дейтинг-приложениях и в соцсетях. Чтобы узнать о деликатной работе изнутри, Super разыскал человека, задействованного в сфере, и расспросил о профессии.

Наш собеседник Филипп (имя изменено) — так называемый белый прозвонщик. Свою роль в команде он описывает так: «В текущей мировой ситуации люди активно пользуются европейскими и американскими сервисами. Например, заказывают санкционный товар из Америки в Казахстан, а потом пересылают в Россию. Но на этом пути с посылкой теоретически может что-то случиться. Тогда в схему включаюсь я: от имени клиента звоню в компанию и решаю вопрос на английском языке». Скамеры действуют не только на территории России: часть их работы направлена на СНГ и западные страны.

Сотрудники международной компании в сфере кибербезопасности Group-IB Digital Risk Protection утверждают, что традиционно скам-группы включают: организатора, или админа — владельца проекта; воркеров, или наемных работников — обычных скамеров; прозвонщиков — людей, выступающих перед жертвой в роли операторов группы поддержки или курьеров.

Это описание реалистично, но, по словам Филиппа, состав зависит от направления деятельности группы. Он описывает скам-вертикаль так: владелец проекта, штат программистов, занимающихся разработкой поддельных сайтов и настройкой платежных систем (в маленьких проектах это один человек), кураторы (скамеры с опытом, помогающие новичкам за определенный процент), самостоятельные воркеры (обычные работники) и, наконец, новички.

Group-IB Digital Risk также уточняет порядок распределения финансов в группе. Считается, что сумму между участниками делит владелец проекта. Воркеры получают 70-80% от одной транзакции, 20-30% себе забирает админ. Прозвонщик получает 5-10% или фиксированную сумму. Он может работать сразу с несколькими группами: на его позицию требуется узкопрофильный специалист с хорошо поставленной речью, высокой стрессоустойчивостью и быстрой реакцией на неожиданные вопросы жертв.

Основная мотивация скамеров, по словам Филиппа, — денежная. Если заниматься скамом всерьез, можно зарабатывать на уровне высокооплачиваемого фултайма в офисе — 200-300 тысяч рублей в месяц. По информации Group-IB Digital Risk на 2021 год, ежедневный оборот одной мошеннической группы составляет 200 тысяч рублей, общий ежемесячный заработок 40 самых активных действующих преступных групп оценивается примерно в 522 731 доллар. Это старые цифры.

Каков демографический портрет скамера? Что-то можно заподозрить, зарегистрировавшись на тематических форумах. Один из таких — «форум социальной инженерии» zelenka.guru. В глаза бросается обилие статей в стиле «Покупаем Telegram-канал за копейки» и «Пользуемся Twitter бесконечно», чередующиеся с «Как побороть игровую импотенцию?» от пользователей с никами а-ля doter3000. В скам-кругах хорошо известен рэпер Scally Milano — мальчик нежного возраста, распевающий треки о кибермошенничестве и своих аферах.

Как утверждает Филипп, значительная часть скамеров — внезапно подростки: «Верхний и самый неуспешный слой скамеров — школьники. Все схемы, которые они продают, хорошо известны и отработаны. Нормальный скамер не будет обнародовать собственную схему. Когда ее пускают в люди, она становится менее прибыльной». Школьники приходят в скам по объявлениям: вербовка через мессенджеры и соцсети не практикуется. Часто переходят из игр, когда осознают, что заработать в них можно на продаже, например, скинов (название одежды или облика персонажа в некоторых компьютерных играх. — Прим. ред.).

При этом подростки — легкая добыча для органов правопорядка. Чаще всего они оказываются плохо подготовлены и оснащены технически: сидят со своего устройства, не используют одноразовые номера и VPN. «Поймают скамера или нет, зависит от удачи, — делится собеседник Super. — Если попал на мамонта, у которого семья в ФСБ, развел человека на большую сумму и у него нашлись силы, чтобы пойти и написать заявление, тебя могут вычислить».

«Мамонт» на слэнге скамеров — жертва. Стать ею может не только физическое лицо, но и, например, бренд. Книг по психологии скамеры не читают и действуют интуитивно: бьют по болевым точкам «мамонта». При этом овладеть некоторыми компетенциями профессиональному скамеру все же стоит. Главная из них — самообладание. «Когда чувствуешь, что мамонт вот-вот скинет тебе деньги, есть риск ощутить эйфорию, оборвать с ним связь или дать номер своей карты для перевода. Это технически некорректно», — рассуждает наш визави. Вне работы скамеры, кстати, не общаются — боятся отчуждения анонимности.

И снова немного демографии. Филипп утверждает: самые обидчивые «мамонты» — женщины из регионов. «Больше всех обижаются женщины и дети. Они лучше поддаются эмоциональному воздействию, и их реакция, естественно, гораздо более негативна. Женщины начинают угрожать вымышленными родственниками из силовых структур. Мужчины же быстро остывают и стараются извлечь из ситуации максимум пользы. Говорят: "Купил важный житейский опыт"».

Рост числа скамеров, как считает Филипп, стал возможен из-за разрыва между эволюцией технологий и реакцией на них. «Часто в бюджетных структурах, откуда в основном происходят утечки, сидят не самые квалифицированные специалисты. Технологий много, они плохо контролируются. Уследить за всеми не выйдет», — рассказывает он.

Как мир стоит на трех китах, так и скам — на трех лагерях. На заре интернет-мошенничества скамеры действовали прямолинейно: делали фейковое объявление, позже с помощью психологического давления вынуждали «мамонта» скинуть деньги за лот. Но времена уже не те.

Первый лагерь — скам телефонный. Сюда относится все, что связано со «службами безопасности Сбербанка», «майорами МВД» и огорошивающими звонками в духе «бабушка, я сбил человека». С деталями таких схем можно ознакомиться в многочисленных интернет-источниках.

Второй лагерь — скам через мессенджеры. Обычно он связан с «Авито», BlaBlaCar, ресурсами по аренде недвижимости и курьерскими службами. Сотрудники Group-IB Digital Risk оглашают популярную для досок объявлений схему: создается лот-приманка с товаром по сильно сниженной цене, затем мошенник связывается с жертвой в WhatsApp и кидает ссылку на фишинговый ресурс — копию сайта. Далее покупатель производит оплату на ложном сайте и по законам жанра остается ни с чем.

Третий лагерь — скам по фишинговым ссылкам. Мошенники создают копию сайта, которую распространяют почтовой рассылкой с припиской: «Внимание, ваш аккаунт под угрозой». Ничего не подозревающий человек переходит по ссылке, после чего открываются условные «Госуслуги» или «ВКонтакте». Как только пользователь вводит свои данные для входа в аккаунт, страницу угоняют.

Коммуникация в скам-среде, по словам Филиппа, происходит через Telegram. Сидеть в том же даркнете (сегмент интернета, скрытый от общественного доступа. — Прим. ред.), как делают игроки российского наркобизнеса, нужды нет: мессенджер во всех смыслах удобнее. Telegram-боты, по свидетельствам все той же Group-IB Digital Risk, отлично справляются с оптимизацией задач: делают полный фишинг-комплект ссылок под каждый новый товар-приманку. Также в Telegram можно купить все необходимое для скама: фейковые аккаунты, телефоны, электронные кошельки и так далее.

Наш собеседник рассказывает: самая передовая технология в скаме сейчас — подмена голоса. Ее используют те, кто работает за пределами СНГ: некоторые банки позволяют войти в банковское приложение с помощью голосовой авторизации. Скамеры, нацеленные на российского пользователя, работают с качеством лендингов и совершенствуют социальную инженерию, иногда обращаются к модуляции голоса.

Карьера скамеров, по свидетельствам Филиппа, развивается индивидуально. Часто, работая в скаме, на что-то копят — на образование или белый бизнес. Но из-за нестабильной ситуации в мире некоторые возвращаются. «Никто из скамеров не смотрит в будущее, — резюмирует наш собеседник. — То, на что можно было рассчитывать еще пару лет назад, сейчас уже не актуально. Тем более не ясно, что будет дальше». При этом, говорит Филипп, наиболее печальна судьба тех, кто привыкает глушить рабочий стресс наркотиками.

Популярность скама у подростков, по мнению Филиппа, имеет вполне конкретные политические и экономические предпосылки. Он рассуждает: «В СССР каждый подросток знал заранее, в какой ПТУ пойдет, какую получит специальность и где будет работать до пенсии. Сейчас мир нестабилен, а из-за огромного количества информационных технологий подростки могут зарабатывать в несколько раз больше, чем родители, прилагая к этому минимум усилий. Часто дети занимаются скамом, потому что чувствуют, что у них нет будущего».

«Мой совет — не лезть в эту тему вовсе, — продолжает он. — Заработать реально хорошие деньги удается только самым умным ребятам, но с их данными можно получать столько же в белой теме, куда они успешно уходят. Остальные зарабатывают копейки, плюс всегда есть риск получить статью, с которой будет проблематично попасть даже на среднюю работу».

А совет тем, кто не хочет столкнуться со скамерами, — внимательно проверять все сайты и приложения, которые запрашивают ваши банковские данные, никогда и никому не называть и не отправлять их. Про это уже написана не одна статья.

Светская жизнь столицы с кинопремьерами и закрытыми вечеринками притягивает не только знаменитостей, но и далеких от медиа персон. Они пробираются на мероприятия всеми правдами и неправдами, чтобы на один вечер войти в круги сильных мира сего, а если повезет — унести с мероприятия трофеи. В светских кругах таких людей называют халявщиками. О том, как они берут штурмом московские ивенты, Super рассказал анонимный инсайдер.

Халявщики — закрытое сообщество светских тусовщиков, следы которых вы вряд ли найдете в Сети. Они попадают в инфополе редко, но метко: так, например, в 2022 году СМИ писали, что в столице орудует банда «воришек-фуршетников», которые пробираются на звездные мероприятия ради закусок и алкоголя. Собеседник Super Иван (имя изменено по просьбе героя) объясняет, что воровство угощений — одна из основных причин, по которой халявщики стремятся попасть на мероприятия. Узнать их можно по вместительным рюкзакам или сумкам, куда бережно складываются трофеи в виде бутылок с алкоголем и еды.

При этом не все преследуют цель набить свою сумку бесплатными угощениями. «Есть, скажем так, средний класс, — объясняет наш информатор. — Это люди, которые прилично себя ведут и одеваются, но недотягивают по уровню медийности до персональных приглашений на мероприятия». Отдельно собеседник Super выделил тех, кто пробирается на тусовки ради знакомств с богатыми и знаменитыми. Они делают селфи с селебрити или налаживают связи: пытаются познакомиться с обеспеченными людьми.

«Халявщиков с каждым годом становится все больше, — сетует Иван. — Жизнь дорожает, а халявно-богемный образ жизни прельщает. Организаторы не могут бороться с ними, потому что у них много схем прохода. И все интересные! На их фоне Бонни и Клайд просто отдыхают».

Многие схемы, объясняет инсайдер, вращаются вокруг проходок — билетов и браслетов, раздобыть которые можно разными путями. «Очень часто халявщики стоят на выходе с мероприятий и просят оставить те же браслеты якобы на память. Я никогда не отдаю, но некоторые дарят, а халявщики потом надевают эти браслеты и спокойно проходят», — рассказывает инсайдер.

Такие браслеты обеспечивают проход на будущее — на многих мероприятиях проходки не меняются. «На премиях "Жара" и RU.TV бумажные браслеты одни и те же из года в год, — говорит Иван. — Если организаторы считают, что их выбрасывают, то очень ошибаются: их сохраняют и потом используют годами для проходок». За годы светской жизни у халявщиков собирается целая коллекция, которую они постоянно носят с собой. Чтобы попасть на мероприятие, авантюристы смотрят, какого цвета браслеты вручают гостям, подбирают похожий и проходят. «Охрана не всматривается, что написано на браслете, и пропускает всех», — объясняет собеседник Super.

Всего один билет, добавляет он, обеспечивает проход целой компании безбилетников: «Если один халявщик уже зашел, то билет или браслет ему больше не нужен. Он подходит к входу, где толпятся остальные, и перед охраной тянет своему другу пиджак со словами: "Вась, повесь мой пиджак в гардероб, а потом заходи". А там в кармане, разумеется, уже лежит проходка, которую использует второй халявщик, а за ним по схожей схеме и остальные».

Следующий уровень — подделка проходок. По словам нашего информатора, халявщики очень часто подделывают билеты на музыкальные премии: покупают бюджетный билет в партер, который сканируется на входе, а потом переделывают в фотошопе в билет за VIP-столик. При этом любители светских вечеринок действуют осторожно и сразу на поддельное место не приземляются. Они могут сидеть в партере и наблюдать, как развиваются события в VIP-зоне. «Год назад я сидел на премии RU.TV за одним столиком с одним известным исполнителем и его девушкой. Через час они ушли, а на их место села халява, — вспоминает Иван. — Человека попросили подтвердить, что он действительно сидит за этим столиком. Открыл смартфон, а там — VIP-билет. Понятно, что поддельный, но что я сделаю? Я не организатор».

Впрочем, несанкционированный вход на музыкальные премии еще не вершина мастерства. Бывалым халявщикам не составляет труда пробраться даже в Кремль. Так, в прошедший День космонавтики некоторые из них смотрели премьерный фильм «Вызов» в креслах Кремлевского дворца. «Там в качестве пригласительных были бумажные билеты! Что это за приглашение в Кремль? Такой можно на каждом углу распечатать», — говорит наш собеседник. На вопрос, откуда халявщики берут билеты, он объясняет, что у отдельных представителей комьюнити есть знакомые, которые получают официальные приглашения: первые звонят им, просят билеты и делают копии.

Гораздо сложнее подделать силиконовые или пластиковые браслеты, но для халявщиков не бывает неразрешимых задач: в 2022 году они подделывали пронумерованные медальоны, которые служили приглашением на юбилей Филиппа Киркорова. Такие пригласительные стоимостью 50 тысяч рублей получили 500 друзей певца, а сам Киркоров рассказывал и показывал их в Сети. Это и помогло халявщикам состряпать подделки из пластика. «Делали и проходили без вопросов, — рассказывает Иван. — В безумном потоке гостей на юбилей охрана не сверяла списки и не проверяла медальоны».

По словам собеседника Super, чем больше и круче мероприятие, тем с большим трепетом на нем относятся к гостям: знаменитостей и просто важных персон не хотят отягощать списками и проверками, поэтому безбилетникам проще туда пробраться. К тому же профессиональный халявщик — человек многих талантов, который идеально мимикрирует под окружающую среду. «На крутых мероприятиях отлично работает схема "морда кирпичом". Халявщик просто делает важное лицо и проходит мимо регистрации. Его никто не останавливает, потому что на таких ивентах всегда есть риск потревожить VIP-гостя и нарваться на проблемы. Я видел, что так заходили на мероприятия в ресторан Peach Эмина Агаларова», — говорит информатор.

Если не выходит состроить кислую мину, можно притвориться одним из сопровождающих селебрити. Многие звезды ходят на мероприятия со свитой из нескольких человек, которых спокойно пропускают следом за ними. «Я видел подобное на премиях журналов ОК! и Hello, на презентациях в кинотеатре "Октябрь". В "Москве" при мне за Киркоровым в зал прошли несколько халявщиков, — рассказывает Иван. — Филипп Бедросович и его свита — это уже толпа: помощник, пиарщик, директор, пара охранников. Никто и не заметит, если несколько человек пристроятся и пройдут следом. Так же проходили на афтепати "Жары" в караоке Happy Агаларова. Там должны были быть только звезды, но в итоге халявщики пробрались с сопровождением Киркорова и Дани Милохина».

Еще можно притвориться пиарщиком знаменитости. Так, вспоминает источник Super, проходили в ГУМ и на концерты в Кремле. Есть и другие схемы, где требуются актерские способности. Зимой, например, халявщики прибегают к методу «курильщик». «Представьте, театр Crave, где проходит гала-вечер Филиппа Плейна в честь юбилея его бренда в России. Спустя некоторое время гости начинают выходить курить — и тут заступают халявщики. Я лично видел компанию из шести человек на улице: один забрал у остальных куртки, и они с мороза якобы после перекура в легких рубашках заходят обратно. Охрана не думает, что левые люди приходят зимой без верхней одежды, и пропускает их», — описывает еще один метод прохода наш собеседник.

Также халявщики могут примерить на себя роль журналиста и, если повезет, аккредитоваться на мероприятия якобы от СМИ. «Это рабочая схема, если ивентом занимается неопытный пиарщик, а халявщик умеет вешать лапшу на уши. Организаторы, которые уже устали от халявы на своих мероприятиях, сейчас так просто не аккредитуют. Они требуют подтверждающий звонок или письмо с официальной почты издания», — говорит инсайдер.

Еще одно качество бывалого халявщика — умение становиться незаметным. Пока организаторы суетятся на входе с гостями, он может осторожно подобраться поближе и заглянуть в список приглашенных. «На мероприятиях иногда не список гостей, а перепись населения, да и девочки на входе не всех знают в лицо. Халявщик может подойти со стороны и сделать вид, что говорит по телефону, а сам в это время будет изучать список и запоминать имена с фамилиями. Потом подходит и говорит: "Я Сергей Петров" — и его пропускают, потому что такой человек есть среди приглашенных. Эта схема хорошо работает с бумажными списками, на планшетах сложнее подсмотреть», — рассказывает собеседник Super.

Халявщик может запомнить и несколько фамилий, а потом передать их остальным. Вообще, безбилетники часто пользуются численным превосходством: могут специально устроить суматоху на входе или отвлечь организаторов, расчистив тем самым путь для остальных. «Много халявы так проходит. Один отвлекает организаторов с миниатюрой: "Как это меня нет в списке? Такого не может быть!", а остальные заходят на мероприятие. Охранники часто даже не замечают, что происходит у них под боком», — говорит Иван.

Но путь на светские вечеринки и премьеры лежит не только через главные двери. Многие пробираются туда через помещения для сотрудников, кухни и запасные выходы. Так, рассказывает собеседник Super, на мероприятия в галерею Seasons проходили через служебный вход со стороны стоянки, на бал Tatler в доме Пашкова — через кухню.

В отдельную схему Иван выделяет туалеты: халявщики приходят за несколько часов до начала мероприятия и отсиживаются в уборных, а потом заходят в зал под видом гостей. «Так проходят на премьеры в "Художественный" и "Иллюзион", а еще эту схему использовали, когда к нам приезжала группа Maneskin, — рассказывает инсайдер. — Они выступали в ГУМе на четвертом этаже. Вся Москва хотела попасть на концерт, но что вы думаете? Нормальные люди не смогли, а халява отсиделась в туалете за два часа до начала и прошла».

Вышеперечисленные схемы позволяют любителям бесплатных закусок пробраться даже на самые, казалось бы, закрытые мероприятия. Иван вспоминает, что за неделю до премьеры фильма «Нюрнберг», которая прошла 20 февраля в кинотеатре «Москва», прокатчик согласовывал гостей через федеральную службу охраны. Приглашенные сдавали паспортные данные, а также документы, подтверждающие род занятий, прописку и регистрацию. «Каково же было мое удивление, когда я увидел, что на премьере гуляет вся халява Москвы! А там были не только звезды, но и люди из правительства. Зато не было нормальной охраны, девочки со списками кое-как пытались курировать гостей, но все без толку», — говорит Иван.

Пробраться в сообщества халявщиков непросто — они координируются в отдельных чатах. По словам собеседника Super, сегодня комьюнити халявщиков разделилось на отдельные формации, которые конфликтуют между собой и не торопятся делиться друг с другом информацией о выгодных мероприятиях. «Сейчас халявщики делают в чатах рассылки с ивентами только для своих. Экономика переживает не лучшие времена, мероприятий стало меньше, а количества халявы на один квадратный метр — больше. Они понимают, что при большом количестве народа могут унести меньше закусок и алкоголя», — рассказывает информатор.

По словам нашего собеседника, гарантированно рабочего способа борьбы с халявщиками пока не существует. Как бы организаторы ни старались, всегда есть риск, что на вечеринку проберутся неприглашенные гости. «Но, узнав схемы, к которым они прибегают, можно значительно уменьшить количество халявы на своих мероприятиях, — резюмирует Иван. — Так организаторы обезопасят себя от краж».