Об онлайн-субкультуре инцелов (от involuntary celibate, «невольное воздержание») заговорили несколько лет назад, когда в мире участились теракты на почве мизогинии. Последние несколько месяцев Интернет наблюдает за трагедией в семье российского инцела Алексея Поднебесного: от блогера ушла жена. А в мае этого года свет увидела книга шведского психиатра Стефана Красовски «Инцелы. Как девственники становятся террористами». Все это дает повод освежить память и вспомнить все, что мы знаем об инцелах.

«Ракеты с ядерными боеголовками одной страны нацелены на шахты с межконтинентальными баллистическими ракетами другой и наоборот. Обе страны всегда готовы нанести удар и моментально ответить на него. Это называется ядерный паритет. Но как быть с женщинами? Вокруг них всегда трутся парни, девушки лишь выбирают, с кем провести вечер в этот раз. Парни не нужны никому. Никто и никогда не подойдет к парню и не предложит секс. Нужно проявлять инициативу, делать вид, что у тебя есть жизнь помимо работы, выдумывать поводы поговорить, ходить, ходить, ходить по свиданкам, выискивать хотя бы минимально адекватных партнерш. Унизительная, чисто рыночно несправедливая ситуация».

Так начинается пост пользователя PanzerGeneral на сайте сообщества Пикабу. За ником скрывается 25-летний программист Павел. «Тварь я дрожащая или право на секс имею?» — вопрошает он. Павел сбился с ног, пытаясь найти честные отношения или как минимум секс на одну ночь. Перед глазами проплывает вереница женщин из Tinder и Pure (приложения для дейтинга. — Прим. ред.), но все не то. Эта меркантильная, та не поддержит диалог о фуге до минор Баха. О своих мытарствах Павел рассказывает в личном телеграм-канале.

Но есть в этом калейдоскопе гнусности и статичное: то, что женщины держат монополию на распределение секса и диктуют правила мужчинам. «Когда девушки могут ходить на такие свидания по 3–4 раза в неделю и выбирать, я должен, как в поликлинике, сидеть в очереди в приемную и ждать, когда же мой талончик уже вызовут». В продвинутых инцельских сообществах это называется вагинокапитализм.

Проблемой озадачен и 26-летний инженер из Самары Михаил: «Первые звоночки пошли уже из детства: тогда я впервые почувствовал, что значит быть во втором эшелоне. В школе одноклассники казались мне сосудами противоречий из другого мира: к ним подходили девочки, звали на беседы и игры. В то же время я вызывал в них лишь смесь удивления и презрения. Думаю, что инцельство — это очень печальный, но неизбежный порок текущей стадии развития нашего общества. Люди связаны друг с другом как никогда и в то же время атомизированы и разобщены, инкапсулированы внутри социума», — выносит он фаталистичный вердикт.

Павел, в отличие от Михаила, не сдается. Чтобы свергнуть диктатуру женщин, он придумал скрипт для Tinder. Тот в фоновом режиме ставит лайки девушкам. По заранее прописанным критериям ежедневно отбирается сотня профилей, из них получается 2–3 мэтча (мэтч в Tinder возникает при обоюдном лайке пользователей. — Прим. ред.). «Девушкам я не отвечаю. Зачем? Теперь у меня есть инструмент для ведения переговоров, который не даст мне оказаться в униженном положении. Это называется сексуальный паритет».

То, что неравный доступ к сексу у мужчин и женщин — проблема экономическая, считает не только Павел. Аналогичную идею в своем сообществе «Антифеминистский левый фронт» продвигает самый медийный инцел России Алексей Поднебесный. «Все, что происходит плохого в мире — от проблем в политике до войн, связано с тем, что мужчины не дают секс женщинам», — утверждает Алексей. Сам он до 30 был девственником, хотя, по собственному же признанию, близок к идеалу: учился лучше всех в школе и вузе.

Оригинальная теория инцельства берет свое начало на американском имиджборде 4chan. Она обращает внимание на психологию и генетику. Ее догма гласит: на наличие или неналичие отношений и секса влияет только внешность. Субъектом теории является инцел — человек, который воздерживается от половых отношений поневоле, то есть не имеет секса при большом желании его иметь. В 2018 году теорию систематизировали и обобщили на сайте incels.wiki. В качестве «протоцела» инцелы упоминают Анри де Тулуз-Лотрека: художник страдал карликовостью, а страсть сублимировал в чувственные картины.

Теория имеет ответвления с названиями из «Матрицы»: blue pill («синяя таблетка»), red pill («красная таблетка») и black pill («черная таблетка»). «Синяя таблетка» предлагает поверить в иллюзию, что справедливость восторжествует, «красная» — принять реальность и начать с ней бороться. Black pill — самый фаталистичный вариант, который утверждает: внешность, прописанная в генах, определяет ваш успех у противоположного пола целиком и полностью, и противостоять этому факту нельзя.

Дальше следуют нехитрые расчеты: чем ближе человек к средней внешности, тем в меньшей степени он интересен противоположному полу. А чем хуже относительно середины, тем меньше противоположный пол интересуется им даже с учетом других качеств: интеллекта, харизмы, достатка. При этом «противоположный пол» — это только женщины: радикальные сторонники black pill презрительно называют их «фемоидами» и отказывают в субъектности.

Улучшить положение могли бы качества так называемой черной триады: психопатия, желание манипулировать, нарциссизм. Однако инцелы обделены и ими. Эта часть пришла из исследований канадских психологов Поулюса и Вильямса в 2002 году и значительно расширила теорию, задав ей вектор научности. В общем, что бы вы ни делали, добиться взаимной любви не выйдет — это краеугольный камень концепции, правота которого доказана годами упорного инцельского труда.

Внешность у инцелов фетишизируется, а потому исчисляется баллами по 10-балльной шкале. На самом верху иерархии правят Чед и Стейси — конвенционально привлекательные мужчина и женщина, которые встречаются друг с другом и больше ни с кем. Ниже идут «обычные люди»: девушка с внешностью на «семерку» и ниже зовется Бэкки, у мужчин несколько прозвищ: «четверка» — Мэлвин, «пятерка» — Тэннер, «шестерка» — Брэд. Считается, что женщины могут встречаться с мужчинами, опережающими их на 2 балла. В обратную сторону это, конечно, не работает.

Сообщество инцелов и чернотаблеточников разнообразно, но объединено несколькими лозунгами. Главный из них — black pill is real («черная таблетка реальна»). Это стандартный ответ на доводы противников «черной таблетки» о том, что black pill слишком фаталистичен. Еще есть cope or rope («смирись или повесься»): не принявший black pill инцел либо обманывает себя, либо сводит счеты с жизнью.

Иногда девизы выходят со страниц имиджбордов в реальность. В 2018 году инцел Алек Минасян наехал на толпу людей в Торонто, предварительно опубликовав в своем фейсбуке (запрещен в РФ) сообщение с воззванием: «Восстание инцелов началось! Чеды и Стейси будут низвергнуты!» Своим вдохновителем Минасян считал Эллиота Роджера — мизогина, который покромсал ножом своих соседей по общежитию. После этого парень поехал стрелять из машины в прохожих в городе Айла Виста в Калифорнии. По заявлению из прощального видео (в конце Роджер самоубился), Эллиот был девственником в 22 года.

Тогда международное сообщество впервые заговорило об инцелах всерьез. В России это произошло после резонансного интервью уроженца Нижнего Новгорода Алексея Поднебесного. Тогда бессознательное главного инцела России проинспектировала порноактриса Ангелина Дорошенкова. Спустя неделю Поднебесному вменили статью 20.3.1 КоАП (возбуждение ненависти или унижение человеческого достоинства) за женоненавистнический пост: «Пусть у женщин будут права животных и они живут голыми в дикой природе».

Алексей и его сторонники вооружились теорией Маркса и спустя сотню умозаключений пришли к выводу: все в мире подчиняется женщинам. Теперь главная цель сообщества — сломив вселенскую несправедливость, предоставить секс желающим. Все половозрелые женщины, по мнению российских инцелов, обязаны заниматься им с половозрелыми мужчинами. Также Алексей предлагает перенести статью об изнасилованиях из Уголовного кодекса в Административный и преобразовать воспитание детей: с малолетства объяснять девочкам, что секс — их общественный долг.

Злоключения Алексея не кончились после жалоб на посты. В 2021 году его заключили в психбольницу на принудительное лечение. Тогда блогер активно жаловался на карательную психиатрию, но после поутих из-за закона, запрещающего пропаганду ЛГБТ и педофилии. Последние месяцы Интернет ходит ходуном от мелодрамы, задокументированной Поднебесным в телеграм-канале «Поднебесный Дорога страданий»: от Алексея ушла жена Лера. Неравнодушные подписчики, коих оказалось немало, делают селфи, на которых держат листок с надписью: «Лера, вернись!».

Но на инцел-целине в России пашет не только Поднебесный. Массивное движение инцелов сконцентрировано на имиджбордах, в частности на небезызвестном «Дваче». В целом можно сказать, что инцел-дискурс неразрывно связан с двач-дискурсом. Взять хотя бы тот факт, что архетипичные омега- и альфа-самцы Сычев и Ерохин появились в русскоязычном пространстве задолго до американских шуток про Чедов.

Так, Сычев — это застенчивый тощий юноша, проводящий много времени в Интернете: он совершенно не знает, как общаться с девушками. Его антагонист — мачо Ерохин, способный показать кузькину мать всем и каждому. Обычно посвященные Сычеву и Ерохину юморески разворачиваются вокруг простого сюжета. Часто в его центре девушка — объект вожделения Сычева, которая в конце концов уходит к Ерохину.

Посетители «Двача» канонизируют «ламповую тян» — стеснительную, но не лишенную шарма особу. Широко известен следующий пассаж: «Эх, как же хочется худенькую, бледную, не очень высокую, девственную, нецелованную, с тонкими руками, небольшими ступнями, синяками под глазами, растрепанными или неуложенными волосами, ненакрашенную, забитую хикку (хикикомори, то есть человек, ведущий асоциальный образ жизни. — Прим. ред.), лохушку без друзей и подруг, закрытую социофобку, одновременно мечтающую о ком-то близком, чтобы зашел к ней в мирок, но ничего не ломал по возможности, дабы вместе с ней изолироваться от неприятного социума».

В отдельных тредах двачеры активно делятся своими фотографиями и рассказывают друг другу, что нужно сделать, чтобы заполучить «тян 8/10» (девушку с внешностью 8 из 10 по 10-балльной шкале. — Прим. ред.). Считается, что выступающая массивная челюсть, на сленге «челюга», верный признак Чеда. Особо невротичные прибегают к модификациям внешности — в словаре инцелов это зовется looksmaxing. Иногда доходит до опасного: в погоне за сексапильным взглядом посетители имиджбордов практикуют бонсмэшинг — бьют себя по лицу молотком.

Явлением инцельства не могли не заинтересоваться психологи. Так, в ноябре 2022 года инцелам посвятили целое научное исследование. Итальянцы Джакомо Чокка и Лилибет Фонтанези проанализировали данные о состоянии психики тысячи инцелов и пришли к выводу: чтобы стать инцелом, нужно, во-первых, иметь тревожные и депрессивные симптомы, во-вторых, параноидальное мышление, в-третьих, тревожно-избегающий тип привязанности.

Последний формируется в случае, если в процессе воспитания ребенок не смог обрести достаточно крепкий контакт с матерью. Поэтому взрослые инцелы чувствуют себя неуютно даже при общении с близкими, им сложно открываться, а потому их отношения с людьми поверхностны. «Инцелы разделяют общее чувство неудачи, чувствуют себя отверженными обществом и исключенными из отношений и испытывают сильное негативное чувство по отношению к противоположному полу и своему состоянию», — дополняют Чокка и Фонтанези.

С ними согласна клинический психолог Елизавета Катериничева: «Инцел не понимает, почему социальные связи выстраиваются тем или иным образом, какие люди пользуются симпатиями, а какие — нет. Он зациклен на собственных потребностях, а бремя ответственности за собственное счастье возлагает на культуру, общество или женщин. Причем в последних он ищет, безусловно, любящую мать, смысл жизни которой — безропотное удовлетворение его желаний. Сама идея о том, что у партнера тоже есть ожидания, воспринимается очень болезненно.

Инцел не чувствует в себе потенциал быть востребованным, поэтому его главный инструмент в этой борьбе — обесценивание противника. Если прочитать классическое описание Чеда, возникнет ощущение дикой несправедливости, словно все блага Вселенной обрушились на него лишь по факту рождения. Здесь и кроется фундаментальная парадигма инцела: мир мне должен, поэтому я, как и они, был обязан родиться с безупречной здоровой фигурой, успешной социальной и финансовой реализацией, изначально виртуозными социальными навыками. Инцелу трудно признать, что все эти качества — следствие огромной работы над собой и большого пути, полного провалов и неудачных свиданий».

А тем, кто обнаружил в себе или близком зачатки агрессивной тяги к целибату, Елизавета рекомендует следующее: «Инцел — это не судьба и не приговор. В руках любого человека находится главный инструмент преобразования реальности — воля. Самое главное: перестаньте ненавидеть себя и цепляться за негативный опыт, станьте себе союзником. Поймите, что все сферы вашей жизни связаны напрямую и дисгармония в отношениях с девушками — это дисгармония в отношениях с собой».

На этой неделе стало известно, что российская модель София Мартынова — лицо аромата Dior Hypnotic Poison, в 21 год сделавшая не один показ с ведущими модными брендами, — стала жертвой сталкера. Ее бывший парень Данил Филиппов уже несколько месяцев преследует Софию в социальных сетях. Он утверждает, что девушка работает в эскорте, публикует ее интимные снимки на порносайтах и отправляет модельным агентам Мартыновой. Super связался с Софией и выяснил, почему девушка решила предать произошедшее огласке.

В 2022 году Данил увидел мои фотографии в инстаграме (запрещен в РФ) и написал, чтобы познакомиться. Я заметила, что мне пишет незнакомый парень, и не стала отвечать, а через неделю получила от него сообщение в Viber, где я общаюсь только со своей бабушкой. На вопрос, где он взял мой телефон, Данил ответил что-то в духе: «Ты мне очень понравилась, а кто ищет, тот всегда найдет». Меня это подкупило, и мы начали общаться онлайн.

На тот момент я жила в Париже, куда Данил прилетел со мной встретиться. Потом мы виделись в Стамбуле; постепенно между нами завязались отношения. Первое время я не замечала красных флагов: он был обычным на вид 22-летним парнем, скромным и тихим. Когда мы сблизились, Данил сказал, что его не устраивают отношения на расстоянии. Я до последнего не хотела съезжаться, но он надавил: в октябре приехал в Париж и снял для нас квартиру. Тогда все и началось.

Спустя время после переезда я работала на съемках, а он улетел к другу в Лондон. На следующее утро он прислал мне старый снимок, где я целуюсь с бывшим парнем, и обвинил в измене: якобы меня, пока он в отъезде, кто-то заснял с другим молодым человеком и отправил фото Даниле. Я пыталась доказать, что фотография была сделана до нашего знакомства, но он не верил. Думаю, именно тогда Данил начал проверять, сможет ли он мной манипулировать. После этой ситуации с фото, когда мы все-таки помирились, он заговорил про детектор лжи: мол, мне надо пройти его, чтобы Данил мне поверил.

Мы были вместе четыре месяца, и он постоянно создавал конфликтные ситуации, в которых выставлял меня виноватой. Мы несколько раз ссорились и расходились на время, после чего он снова обвинял меня в изменах и требовал пройти детектор. По его словам, только таким образом мы сможем построить хорошие отношения, а я докажу свою верность. Я отказывалась, но из отношений вырваться не могла: я влюбилась и подсела на эмоциональные качели.

В январе 2023 года после очередной ссоры Данил снова заговорил про детектор лжи. Он хотел, чтобы я полетела на проверку в Москву, но я отказалась. Дальше начался ад. Он взломал мой аккаунт в инстаграме (запрещен в РФ) и опубликовал в сториз ссылку на сайт, куда слил мои нюдсы. Интимные снимки он получил, взломав мой профиль в iCloud, где я храню фото и видео с 2017 года. На том же сайте оказались ролики, которые он снимал без моего ведома и согласия, когда мы занимались любовью.

Публикация первого видео на сайте датируется 1 октября — это период, когда мы только начали отношения. Все время, что мы провели вместе, он наполнял сайт контентом, чтобы испортить мне жизнь в будущем. Я узнала об этом только недавно, но уже в январе приняла решение расстаться. Данил прилетел в Милан, где я на тот момент жила, и предложил встретиться якобы напоследок. Когда я не согласилась, начал шантажировать сливом других интимных фотографий. Я испугалась, что очередные нюдсы попадут в Сеть, и пришла на встречу. Данил выхватил у меня телефон с ключами от съемной квартиры и просто убежал к себе в отель.

Прохожие помогли мне вызвать полицию. Я стояла зареванная, вся на нервах, а Данил, когда вернулся, спокойно показал полицейским наши совместные фото и сказал: «Это моя девушка. Мы поругались, и она не в себе». Разумеется, ему ничего не сделали. Он просидел с моим телефоном 40 минут, взломал его и поменял пароль, чтобы я не могла связаться с близкими. Пароль он сказал потом, но ключи от квартиры так и не вернул, заявив, что выкинул их. Эту проблему мне пришлось решать уже с лендлордом. После этого случая я передвигалась по Милану с охранником.

Мама и агенты настояли, чтобы я вернулась в Россию. Они видели мое состояние и понимали, что самостоятельно справиться с ситуацией я не смогу. В феврале я уехала в Белгород и полностью оборвала с Данилом связь, но у него был договор с моей мамой: она поставила условие, что он оставит меня в покое, но будет писать ей, чтобы периодически узнавать, как у меня дела. Данила действительно стабильно писал маме, присылал мне подарки и рвался выйти со мной на прямой контакт.

В это же время он продолжал распространять мои интимные фотографии, взломав еще и инстаграм (запрещен в РФ) мамы, отправив всем ее подписчикам ссылку на тот самый сайт с моими интимными видео. Эту же ссылку вместе с моим фейковым профилем на OnlyFans он отправлял моим модельным агентам по миру. Все это сопровождалось письмом, где он выставлял меня экскортницей, но я в жизни не занималась ничем подобным. Данил писал, что за встречу я попросила тысячу евро, а за секс — 10 тысяч, чем он остался шокирован. Настоящие модели, уверял он моих агентов, не должны торговать телом.

Кроме того, он взломал мой аккаунт на сайте Models, где у всех моделей из индустрии вплоть до Ирины Шейк есть собственные страницы. Это очень важный ресурс для модели, где фотографы и бренды могут ознакомиться с портфолио и посмотреть, какие съемки и показы ты делала. Данил сменил аватар моего профиля и установил фото, на котором у меня видна грудь. К счастью, моя карьера от этого не пострадала: аккаунт на Models удалось вернуть, а агенты, которые получили от Данила письма, оказались на моей стороне.

Сложности возникли только из-за моего инстаграма (запрещен в РФ), доступ к которому я не могла восстановить после взлома. Там мне тоже поступали предложения о съемках, но из-за потери аккаунта их число снизилось. Уже будучи в России, мне удалось восстановить доступ. Данил, естественно, подписался на меня, начал строчить сообщения. Не получив ответа, 1 июня он снова взломал профиль и еще раз опубликовал ссылку на сайт с интимными видео и разместил несколько фото в ленте, которые вытащил из моего iCloud. На одном них мне 16 лет. После взлома Данил мне позвонил и весело сказал: «Софи, 2023 год станет для тебя очень интересным, и я прошу тебя не удивляться тому, что будет происходить».

Несколько месяцев, пока Данил поливал меня грязью в Сети и распространял нюдсы, я молчала, потому что боялась. Думала, что из-за огласки он навредит моей семье, что легко сделать с его связями и финансами. Данил создает ощущение человека, который не работал ни дня в своей жизни, но у него много денег. Откуда? Хороший вопрос.

Он не актер и тем более не блогер, как пишут в СМИ, а его миллионы подписчиков в инстаграме (запрещен в РФ) накручены. Мне он говорил, что занимается криптовалютой, хотя я общалась с людьми, которым он известен как продюсер и фотограф. Я знаю, что помимо финансов у него есть серьезные связи. Еще когда мы встречались, Данил рассказал, что с помощью своих знакомых нашел мой номер телефона — просто обратился к нужным людям и купил всю информацию на меня. Он думает, что из-за связей и денег ему все сойдет с рук. Он называет себя Рука Вселенной и говорит, что все происходящее со мной — карма за мои плохие поступки в его сторону. Мне кажется, если карма действительно существует, ему от этого будет хуже.

Когда я начала рассказывать про Данила в медиапространстве, со мной связались люди, пострадавшие от него. Я выяснила, что в 2021 году он встречался с моделью Настей Берс, которая участвовала в ню-съемках. Он приревновал и устроил бот-атаку на аккаунты фотографов, студий и агентств, из-за чего многие лишились своих профилей. Также на меня вышла 17-летняя модель из России, которой Данил написывает с апреля. Он нашел ее номер телефона и адрес, присылает цветы и подарки — недавно отправил iPhone 14. К счастью, она увидела мои публикации про Данила и связалась со мной.

Я очень хочу, чтобы он получил по заслугам, потому что Данил не чувствует за собой вины. Он игнорировал просьбы моей мамы, когда она просила оставить меня в покое. Его мама, с которой нам удалось связаться и попросить о помощи, отказалась вмешиваться. Сказала, что это наша личная жизнь. Сейчас я не в России, но постоянно нахожусь на связи с местным адвокатом и собираюсь подавать заявление в полицию. Данила можно привлечь к ответственности за распространение личной информации, но дело не только в этом: я предала эту историю огласке, чтобы все вокруг узнали, что он за человек. До знакомства с Данилом я не подозревала, что люди на такое способны. Я никогда не встречала парней-абьюзеров и не знала, каково это. Теперь знаю и готова бороться.

В России существует устоявшаяся схема заработка на наркозависимых. Это система «мотивационных домов» — частных клиник принудительной реабилитации, которые работают без лицензии. В подпольных реабилитационных центрах учат послушанию по программе «12 шагов», а за малейшие провинности наказывают. При этом родственники «пациентов» платят за их содержание от 30 тысяч рублей в месяц. Super записал истории людей, в прошлом побывавших в мотивационных домах.

Семь лет назад я переборщил со стимуляторами (класс психоактивных веществ, оказывающих стимулирующее действие на нервную систему. — Прим. ред.), поймал психоз и вызвал себе скорую. В итоге я попал в токсикологию, но отделался легко, в крови не нашли наркотиков. После этого мать предложила лечь в частную наркологическую клинику на две недели: почистить кровь, пообщаться с врачами. Я как-то забыл, что мне нужно ходить на работу, и согласился.

Клиника была приличная, но из-за нейролептиков я плохо помню эти 14 дней. В день выписки я лег спать и очнулся уже в машине. За рулем сидели два крепких мужика. Они заметили, что я шевелюсь, и вкололи мне в ногу шприц. Проснулся я через три дня на железной двухъярусной койке. Белье грязное, вместо матраса картон, в комнате 10 человек. Окна зарешечены. В доме четыре таких комнаты, итого 40 человек. На территории поселок таких домов, штук 5.

Пытаюсь узнать у моих сопалатников, где я и насколько я тут. Мне никто не отвечает, всем запретили со мной разговаривать. Это называется карантин: в таких местах многое почерпнуто то ли из тюремного, то ли из армейского распорядка. В итоге я узнал, что минимальный срок нахождения тут — девять месяцев. После этого я на три дня остался на кровати и не выходил из комнаты, не пил и не ел. Такое поведение называется «уйти в отрицание». Ко мне приставили человека из числа «заключенных», чтобы он за мной следил.

Со временем мне стало скучно, и я начал посещать мероприятия в общем зале. Это были занятия по книге «12 шагов», которые занимали почти весь день. 12 часов люди сидят на пластиковых стульях, читают книгу и выполняют задания по мотивам. Между занятиями перерывы на перекур: 40 человек выходят на крытый балкон с решеткой, одна зажигалка на всех. Курят абсолютно все, при этом кофе и крепкий чай нельзя, типа наркотик. За проступки одного человека всех могут лишить перекура — это одно из наказаний.

График жесткий, в 6 утра подъем, в 12 ночи отбой. Консультанты стараются забить день, чтобы люди уставали, и для саботажа или бунта не было сил. Придумывают ерундовые задания, например смотреть каждый час, не закончилась ли в туалете бумага. Каждый день уборка на час, во время нее нельзя сидеть. Второе наказание помимо лишения перекура — лишение сна, причем для всего дома. Если ты совершил проступок, после отбоя весь дом берет листы бумаги и сотни раз переписывает фразу из «12 шагов». Естественно, тебя из-за этого начинают ненавидеть.

На смене два консультанта, но в каждой комнате есть сексот на зарплате, а еще четыре сотрудника, которые прикидываются пациентами. Их можно вычислить по тому, что они знают книгу наизусть и активно агитируют, что рехаб — круто. То есть все, что происходит в комнатах, известно всем без камер и прослушки. Если попробовать сказать «го сбежим», активист на зарплате обязательно ответит: «Ты че, ох**? Cидим, выздоравливаем». В целом все продумано: рехаб постоянно меняет адрес, людей потихоньку перевозят, везде конспирация. После РЦ ты едешь не домой, а на съемную квартиру обколотым — это называется «ресоциализация» и делается для того, чтобы ты забыл адрес рехаба.

Сотрудники подпольных рехабов — бывшие пациенты. Их промывают настолько, что один из наших консультантов после третьего-четвертого заезда в РЦ продал свою квартиру, чтобы платить за содержание тут. Контингент тоже интересный: был один тип, которого в рехаб засунула сестра, чтобы отжать бизнес. Половина — мужики за 40, которых привели жены, типа, выпивает. И им там сидеть с нариками, которые обсуждают, как ставились героином 20 лет и подцепили ВИЧ. Одного парня посадили на два месяца, играл много в «Доту». Был дед, который вышел из тюрьмы и положил себя туда сам.

Суммарно я пробыл в рехабах четыре месяца в четырех домах. Я плохо себя вел: саботажничал, ломал решетки, искал вещи, которые могли бы помочь побегу, агитировал других, дрался с консультантами. Поэтому меня били, скотчем связывали. Первый рехаб был самый жесткий, оттуда меня перевели в сносный: нормальные кровати, вместо перловки на каждый день повар готовил фаршированные перцы. Была даже пара книжек: «Боевой шлюп Арго» Юлии Зонис и какое-то зарубежное фэнтези. Короче, курорт.

Там я был паинькой, делал все задания и был на хорошем счету. Но в один момент подхватил отит и слег с температурой, поэтому консультант и мальчик-дотер повезли меня в частную больницу без документов. Там я сходил к врачу, потом подошел к охране. Сказал им, типа, меня похитили и удерживают. Потом иду к главврачу, говорю то же самое. Но всем по**, никто не хочет звать полицию.

В итоге консультант набрал своим товарищам, приехали абсолютно все консультанты и давай вытаскивать меня из больницы. Я схватился за столб, бью их ногами по лицу, ору: «Меня похищают, бл**!». Но всем по**. Ору: «Ментов позовите, бл**!». По-прежнему всем по**. Бугаю, который меня пытался оторвать от столба, я переломал пальцы, все в разные стороны торчали. Он злится, пытается меня ногами бить, трясет культей своей.

В итоге приехал главный (учредитель РЦ. — Прим. ред.) на своем «майбахе». Говорит: «Смотри, я договорился, мы тебя выпишем через неделю. Сейчас все уедут, и ты со мной поедешь. Железно, обещаю». Я такой: «Блин, правда, всего лишь неделя?». В общем, все уехали, я иду с ним к его машине. Он сел за руль, я открываю дверь. Говорю: «Пошел ты на х**, черт!» Убегаю, бегу через больницу, приемку скорых, прыгаю через забор. Вижу автобус, заскакиваю, ложусь на пол, говорю водителю: «Денег нет, поехали». И мы поехали. Свобода!

Я вписался к друзьям, зашел в интернет, нашел свою девушку, которая все это время жила в квартире, которую мы снимали вместе. Узнал, что я уволен, а она съехала и живет непонятно где. Мне дали деньги, я уехал обратно в свой город. Захожу за вещами в квартиру родителей, а там стоят эти бугаи у входа. Их брат впустил. Я говорю им: «Ок, сейчас», а сам иду на кухню за ножом. Думаю, куда бить: в живот, шею или ногу. Ну в ногу, думаю. Захожу на кухню. Ножей нет. Ни одного.

Меня опять скручивают, душат. Темнота, я просыпаюсь в роскошном доме, который у меня был вторым по счету. Через неделю я украл пассатижи у консультантов и пытался сломать решетку на окне свободной комнаты на втором этаже. У меня не вышло, поэтому я нашел себе коллегу, в котором был уверен. У него все получилось. Я сделал из белья веревку, говорю ему, все, двигаем ночью. В итоге он запараноил, что кто-то заметит, что решетка стоит неплотно, и предложил бежать днем во время просмотра фильма. Было много шума: я спустился успешно, но у моего напарника порвалось белье. Он упал со второго этажа и сломал обе ноги. Я пытался его дотащить, но меня скрутили сотрудники. Обкололи и увезли в третий дом.

Там я тоже плохо себя вел, подбивал всех на побег. Перевели в четвертый. Была зима, и меня оставили без одежды и обуви. Только футболка и тапки, чтобы я не сбежал. В один момент туда пришли строители для каких-то работ, я украл у них отвертку и ковырял ей все, что мог. В итоге нашел какую-то дверь, свернул замок. Там оказался выход на улицу, не заваренный решеткой. Я украл чужую одежду и кроссовки, а перед отбоем полз по снегу до дыры в заборе. И все, рехаб как страшный сон. Потом два года снилось это дерьмо.

Когда вспоминаю это, думаю, что можно было бы украсть нож и всадить его в шею местному охраннику. Нож в доме, правда, был один и тупой, и заведует им тот, кто дежурит на кухне. Мать отдала за все это 500 тысяч, на которые могла бы оплатить мне учебу в нормальном вузе, а не сидение с зеками. С тех пор мы не общаемся.

Я употребляла наркотики с 14 лет, когда попала в РЦ, мне было уже 27. Я начинала с легких веществ и презирала тех, кто ставится или сидит на химии (психоактивные вещества, синтезированные в искусственных условиях. — Прим. ред.), но в итоге сама дошла до инъекций, колола стимуляторы и опиоиды внутривенно.

Основное время употребления я жила отдельно от мамы, но в момент переехала к ней. Тогда она увидела, что я торчу, была шокирована и не знала, что со мной делать. Как-то раз я напилась и стала листать книги по магии, пытаясь вызвать дух моего парня, который незадолго до этого покончил с собой с помощью метадона. Когда пришла мама, все было в крови и воске от свечей, а я продолжала пить вино в кровати.

Через некоторое время приехали два мужика, которые погрузили меня в машину без задних дверей. Спустя пару дней меня отвезли в государственную больницу, где показали психиатру, а потом повезли обратно в РЦ. Там мне дали две бутылки пива, чтобы я подписала договор, по заверениям персонала, на месяц. Дат в нем не было.

Уже потом девочки из группы рассказали, что я в рехабе на девять месяцев, как и подавляющее большинство. В центре было две группы — мужская и женская. Иногда из мужской группы делали смешанную, добавляя туда пожилых или не самых привлекательных, по мнению сотрудников, женщин. В нашей группе в целом в основном были молодые девчонки-наркоманки от 16 до 21 года. Редко залетали бабушки-алкоголички или отсидевшие девушки 30-37 лет.

В первые дни моего пребывания в РЦ нам устроили тренинг «тюрьма»: на три часа кинули на холодный пол, пинали и шмонали. Меня заставили закинуть руку с гипсом (какое-то время назад я сломала руку) за голову — это было ужасно больно. Я инвалид II группы, у меня укорочение ноги и проблемы с одним коленом и суставами. Каждый раз, когда я сдвигала руку, меня пинали по ногам. В этот же день девчонку, которая сетовала на то, что в РЦ невозможно нормально помыться, привязали к огромному деревянному кресту, обвесили ее и крест мочалками и выгнали нас на поле напротив центра бегать кругами, ходить гуськом и крякать.

Персонал заставлял нас писать шаги по программе «12 шагов», а потом использовал их содержание против нас, припоминая, кто был секс-работницей и у кого кто умер. Наказания давали за невыключенный свет, мат, опоздание на минуту на мероприятия. Моя «одногруппница» отказалась заполнять «дневник чувств», и ее повели поливать ледяной водой. Так часто наказывали: лили ледяной тугой струей воды в темечко 15-20 минут. Люди орали от боли, одна женщина из-за этого оглохла, но врача никто не вызвал.

Потом эту «одногруппницу» положили на кровать, предварительно убрав оттуда матрас и одеяло с подушкой, завесили по кругу покрывалами. Я видела, как ее кормили: приносили на каждый прием пищи перловую кашу и воду. Это было стандартное наказание «лежачком» — девчонки были там по 2-3 недели и теряли за это время по 15-20 килограммов. Но самое ужасное, когда к нам приехала девочка из детдома, которой выписали тренинг «ваза». Она часто засыпала в туалете от нейролептиков, которые давали в РЦ. Поэтому ей запретили заходить в туалет: она должна была испражняться в ведро, закрытое крышкой, и носить его везде с собой.

В какой-то момент мне стало страшно, что мои чувства ожесточаются. Я смеялась над теми, кому выписывали наказания, мне хотелось доминировать. Из-за этого желания я попала в ДПП (дающие положительный пример). Я вела тетрадь, где писала про то, что хочу, чтобы наказания были суровыми. Я чувствовала удовлетворение, когда девочек из группы наказывали. Начала чувствовать любовь к своим мучителям, мне стало казаться, что жестокость по отношению к девчонкам, которые за всю жизнь снюхали пару дорог, — это правильно.

Я пролежала в рехабе девять месяцев. После меня ожидало подписание семейного договора, где были правила поведения с семьей: брать паузу в общении, если у нас конфликт, не брать в долг, через два месяца перейти на самообеспечение. Это при том, что я имею право забрать у матери свою карту и пенсию и больше никогда с ней не видеться. Вообще, я знаю случаи, когда в РЦ лежали люди, которые конфликтовали с семьей, но никогда не принимали наркотики и алкоголь. Так, одного мальчика положили по «игровой зависимости», но на самом деле у него просто были стычки с отчимом.

После РЦ люди возвращаются к употреблению и становятся моральными инвалидами. Эта система ориентирована на то, чтобы сделать человека асоциальным, лишить его друзей и контактов в обществе — тогда «пациент» будет возвращаться и приносить больше денег. Нам внушали, что у нас нет друзей и нам никто не пишет, но недавно я встретила людей из старой жизни, которые писали мне в рехаб. Видимо, письма просто не доходили. Только сейчас, спустя четыре месяца, моя обида на внешний мир проходит.

После выхода мне тяжело жить нормальной жизнью. Страшно бывать в центре города, постоянно кажется, что за мной следят, чудятся консультанты, круг общения сократился до пары человек. Я всего боюсь, в том числе своей матери, страшно смотреть ей в глаза при разговоре. У меня постоянная тревожность, панические атаки, жуткие сны про рехаб и жестокие эпизоды оттуда.

Концепция неуправляемости зависимого человека, которой нас учили, наконец для меня разрушена. Я понимаю, что у меня есть воля и я могу управлять своей жизнью, но кажется, что после пережитого больше никогда не почувствую себя свободной.

Я выросла в неблагополучной религиозной многодетной семье и переболела менингитом в подростковом возрасте, поэтому психические расстройства дали о себе знать. В 17 лет я впервые попробовала стимуляторы. Сначала это было раз в пару месяцев, но потом наступил период, когда я действительно много употребляла. Спустя пару лет я все-таки решила сказать «стоп».

Тогда я попала в наркологическую больницу, меня прокапали, и я собиралась начать ходить к психотерапевту. В последний день в больнице меня позвал к себе в кабинет врач и сказал, что у меня подозрение на туберкулез. На следующий день меня выписали, и мама сказала, что мы сейчас поедем к доктору на осмотр, чтобы понять, чем я болею, и назначить лечение. Сказала, что ее друзья решили помочь и приехали, чтобы отвезти меня.

Я села в машину, двери закрылись, водитель повернулся ко мне и сказал, что мы едем в РЦ. Еще сказал, что надо сделать укол феназепама, но в итоге это был галоперидол. Уколы там, кстати, назначают без врачей. При этом некоторые пациенты сидели на опиатах, а опиаты с феназепамом, который колют, мешать нельзя. Но никому до этого, конечно, нет дела. По приезде я несколько дней отлеживалась, а потом «вступила в группу».

Уборкой, готовкой и другими делами пациенты занимаются сами. Уборка проверяется ватными палочками. Палочка немного испачкалась в щели в полу — перемывай. Еда самая дешевая: на обед в кастрюлю супа на 30-40 человек добавляют половину курицы. Каждый вечер проходит мероприятие: по кругу пациенты рассказывают, какие проявления болезни они заметили у остальных. Рассказывать надо все, иначе накажут.

Самое распространенное наказание — это ночная писанина. Пишешь одну и ту же фразу 100 или 1000 раз в зависимости от того, насколько провинился. Вот одна из них: «Только через бессонные ночи я пойму, что моя созависимость приведет меня и моего друга к активному употреблению, и я сдохну как сутулая собака, стоя на коленях перед закрытой дверью дилера или промеж ног вонючей соигольницы. Это покрывательство любого проявления болезни любого члена группы».

Если писанина не помогает, происходит «интервенция». Это когда пять человек напротив тебя садятся в пустом помещении и кричат матом, иногда с побоями. Потом ты отправляешься на неделю или две с подъема до отбоя выполнять тяжелую работу, не успел выполнить — плюс день к наказанию. По ночам обычно спишь мало, потому что пишешь. Если не делаешь задания, тебя могут посадить на матрасе в прихожую, при этом другим ребятам с тобой общаться запрещено. Еще нельзя засыпать — появится консультант и обольет тебя водой.

Через месяц после прибытия в РЦ я пыталась сбежать: стащила белизну и выпила, произошел отек легких. Меня отвезли в больницу, а когда пришла в себя, приехали представители рехаба и пообещали, что выпустят меня. В итоге, конечно же, опять там заперли. Два месяца после этого я ходила «на веревке»: трос привязывают одним концом к тебе, другим — к другому человеку. Еще мне выписали нейролептики, от которых я ощущала себя, как овощ. Выкинуть их или не проглотить было невозможно: мне регулярно устраивали обыски и заглядывали каждый день в рот.

Самое интересное началось, когда я вышла из РЦ через год. Я проработала там неделю консультантом. На тот момент меня убедили в том, что мы падшие наркоманы, которые не заслуживают нормальной жизни. Помню, как проводила интервенцию одному мальчику, которому диагностировали шизофрению, он был в РЦ уже восьмой раз. Еще в обязанности входит обзванивание родителей по скрипту — твоя задача убедить их, что ребенку нужно лечение, и задержать человека в РЦ.

Многие «клиенты» мотивационных РЦ становятся постоянными: однажды пролечившись по 12-шаговой системе, они ломаются и не могут нормально жить в социуме. Родителей тоже обрабатывают, люди попадают в замкнутый круг: РЦ, волонтерство там же, работа консультантом там же, попытка жить нормальной жизнью, срыв, повтор. Со мной были ребята, которые по восемь раз были в рехабе, а один мальчик вообще 13.

В итоге все закончилось быстро: ко мне за консультацией пришла девочка и в какой-то момент начала плакать. Тут я пережила флешбек: поняла, что она испытывает все то же самое, что и я когда-то. Тут меня заклинило. Я дала ей телефон, чтобы она позвонила родителям. После этого отпросилась домой и больше не возвращалась.

Думаю, нормальные реабилитационные центры должны быть открытыми. Ты получаешь помощь до того момента, когда поймешь, что она тебе больше не нужна. Важно, чтобы в любой момент ты мог уйти. У тех, кто выходит из мотивационных РЦ, работает стокгольмский синдром. Чаще всего получается, что человек, закончив «лечение», не имеет никаких претензий. Это самое страшное.

1 июня во всем мире отмечают День защиты детей. Он служит напоминанием о правах каждого ребенка, поддержке его интересов и важности защиты, в том числе от насилия. Современные дети часто становятся жертвами буллинга: только в России, согласно статистике, с ним сталкивается более половины школьников. Ко Дню защиты детей Super поговорил с теми, кто пережил травлю в детстве. Ниже — их истории о буллинге и его последствиях.

Когда мне было 14 лет, в последний день мая погибла моя мама. Это была внезапная смерть. У нас были сложные отношения из-за ее любви к алкоголю, и я будто ничего не испытала по поводу случившегося — резко пропали все эмоции. Так пролетели июнь и июль, а в августе отец решил перевести меня в новую школу.

1 сентября прошло хорошо, без сильных потрясений. В классе помимо меня была еще одна новенькая, с которой я быстро нашла общий язык: мы слушали одинаковую музыку и планировали поступать в музучилище. Но если ей удалось влиться в коллектив, то мне было тяжело: я чувствовала себя тенью и не хотела ни с кем контактировать. Кроме того, усилилась депрессия, на фоне которой я перестала следить за собой: не мылась, месяцами ходила в одном и том же свитере. В школе за моей спиной шушукались и смеялись, девочки спрашивали: «Когда ты уже помоешь свою сальную голову?»

В какой-то момент парни-задиры из параллели выбрали меня в качестве козла отпущения: ходили за мной, пытаясь вывести из себя и отвешивая «комплименты», которые я поначалу старательно игнорировала. Вскоре мне это надоело. Я написала главному из них в соцсетях и в едкой форме попросила оставить меня в покое. Ответа не последовало. На следующий день он подошел ко мне на уроке географии и сказал: «Если ты еще раз что-то мне скажешь, я не знаю, что с тобой сделаю, тупая социоб**дь». Я оцепенела и не смогла ему ответить. В тот период произошла моя первая паническая атака, это преследовало меня еще полгода.

Одноклассники, которые наблюдали за травлей, в массе своей бездействовали. Помню, одна девочка сказала что-то вроде «да не трогайте вы ее», но это дало временный эффект. Я не рассказывала о происходящем отцу и учителям, потому что думала, что они не смогут мне помочь. Я была ранимым, закрытым и испуганным подростком, который не понимал, что происходит. Мне до сих пор тяжело делиться своими переживаниями с близкими. Думаю, сказались еще и трудные отношения с матерью, в которых не было чувства безопасности.

В школе была учительница по физике — очень приятная женщина, с которой мы часто разговаривали. Она ходила на мои концерты в музыкальную школу, и я очень жалею, что не рассказала ей об издевательствах. Сейчас я думаю, что не нужно молчать, если ты столкнулся с буллингом. Нужно найти человека, которому можно выговориться. Очень тяжело идти по этому полю битвы в одиночестве, ведь однажды можно проиграть.

Я выросла в Краснодаре и из-за переездов часто меняла школы, в одной из которых столкнулась с буллингом. У меня были проблемы с женской гендерной социализацией, я никогда не вписывалась в девичий круг: в детстве со мной общались только мальчики, в подростковом возрасте я не соответствовала общественным ожиданиям — например, не брила подмышки. Это во многом послужило причиной травли: девчонки не упускали возможности меня задеть.

Серьезный буллинг начался, когда моя так называемая лучшая подруга сделала обо мне порнографический журнал, который распространила по всей школе. На переменах за мной бегали другие дети, обзывали и показывали неприличные жесты. Тогда я просто убегала от них. Со временем травля в мой адрес стала одобряемой. Меня избивали или подстерегали после школы, окружали кольцом и оскорбляли по пути домой.

При этом на вид я не была тихим ребенком с последней парты. Я принимала участие в жизни школы и класса, будто пыталась доказать, что травля — это ерунда. Однажды я попыталась дать обидчикам отпор. Тогда я страдала от анорексии и из-за длительного голодания вкупе со спортом, кофе и курением чувствовала себя напряженно. На перемене меня начал оскорблять один парень, я ответила ему, после чего он меня толкнул — и вот мы уже деремся в школьном коридоре. Я была очень агрессивна и зла, но в конце концов получила кулаком в нос и упала. Учителя попросили меня сказать в травматологии, что нос я разбила за пределами школы. Они были в курсе буллинга, но никак не пытались помочь и призывали меня «быть потише».

С родителями у меня были плохие отношения, поэтому сейфспейсом, где я скрывалась от проблем, до 15 лет для меня была аниме-тусовка, позднее — литература и новые знакомые. Пытаясь уйти от происходящего, я столкнулась с анорексией и селфхармом. Думаю, в то же время у меня манифестировало тревожное расстройство. Мне страшно говорить и высказывать свое мнение по разным вопросам, что сильно повлияло на мою профессиональную деятельность. Я с философского факультета НИУ ВШЭ, где конференции и различные встречи были важной частью жизни. Каждое мероприятие было для меня адом: на докладах я заикалась, у меня тряслись руки, на глазах появлялись слезы. Из-за сильного нервного срыва и тяжелого психологического состояния мне пришлось на время оставить учебу, но сейчас я постепенно возвращаюсь в академическую среду.

Травлю в школе провоцировали мои одноклассники — группа ребят из неблагополучных семей, которые состояли на учете. Под раздачу попадали все, кроме отличников, которые давали булли списывать, остальным доставалось из-за внешности или характера. Один из моих одноклассников заработал из-за них сотрясение мозга — получил по голове бутылкой с замороженной водой. Другой мальчик получил перелом ключицы — его кинули на прогиб.

Я им не нравился, потому что был новеньким в классе. Они коверкали мое имя, что для меня тогда было трагедией мирового масштаба, подкидывали жвачку в обувь и воровали деньги. Они пытались выжить меня из класса и как-то собрали свои телефоны, подбросили мне в рюкзак и заявили, что я их украл. Нас отвели к директрисе. Она была на моей стороне и сказала, что не будет даже проверять записи с камер видеонаблюдения, потому что знает, что мне их телефоны ни к чему. Записи проверили уже позднее, когда в школу вызвали родителей этих ребят, и увидели, что телефоны они мне подложили.

Один раз они предложили «откупиться» от них деньгами, но я уже тогда понимал, что это не выход. Я попросил о помощи маму, она записала меня на карате и вообще советовала давать сдачи. Однако насилие, на мой взгляд, только порождает насилие в ответ. Мне кажется, в этом случае нужно сразу же менять школу и вести ребенка, ставшего жертвой буллинга, к специалистам.

До травли я был довольно общительным, но, столкнувшись с ней, какое-то время вообще не выходил из дома гулять. К психотерапевту меня впервые отвели в конце девятого класса, позднее я тоже обращался за помощью, потому что буллинг оставил свой след. У меня есть проблемы с самооценкой и общением с другими парнями: я начинаю заикаться и запинаюсь, разговариваю односложно. Из-за этого люди думают, что я вообще не хочу общаться, но на самом деле мне страшно. Я до сих пор боюсь компаний парней — если вижу таких на улице, стараюсь обойти за тридевять земель.

Моя мама поздно осознала, что мне нужна психологическая помощь, но сейчас понимает важность ментального здоровья. На мой взгляд, родителям нельзя игнорировать буллинг. Если они видят, что их ребенок меняется и замыкается в себе, нужно сразу вести его к психологу или психотерапевту: чем раньше обратишься, тем эффективнее будет помощь. Да, это затратно, но неизвестно, к каким последствиям приведет школьная травля, если ее игнорировать.

Исследований о буллинге в российских школах сегодня существует немного, но некоторые статистические данные в Сети все же можно найти. Так, согласно опросу агентства «Михайлов и партнеры. Аналитика», в 2019 году более половины детей в России (52%) сталкивались с травлей со стороны одноклассников.

Когда возникает буллинг, в нем напрямую или косвенно оказывается задействован весь коллектив. Инициаторами выступают булли — главные агрессоры, окруженные свитой верных последователей. Именно они оказывают на жертву психическое давление или проявляют физическую агрессию. Со стороны за конфликтом следят наблюдатели — дети, которые не участвуют в травле, а только молча одобряют или осуждают ее. Отдельные ученики могут взять на себя роль защитников, резко выступающих против буллинга, но это скорее исключение из правил: обычно жертва остается с проблемой один на один.

«К сожалению, травле может подвергнуться каждый ребенок, ее причиной может стать что угодно: успеваемость, внешний вид, увлечения», — говорит Владимир Белов, медицинский психолог сети клиник «Семейная» и консультант-суицидолог. Его слова подтверждает статистика: по данным опроса 2019 года, школьников травят за одежду и прическу, нередко — за религию или национальность.

Пережитый буллинг несет серьезные последствия для ментального здоровья. В числе прочего он может послужить причиной проблем с социализацией: из-за полученной в детстве травмы человек боится доверять людям и часто ждет агрессии в свой адрес. Многое зависит и от выбранной стратегии: если ребенок отвечал на буллинг насилием, то в будущем такое поведение может стать для него инструментом решения конфликтов или стандартной реакцией на стресс.

Владимир Белов также отмечает, что травля в школе часто становится причиной детского суицида. «Конечно, здесь необходимо рассматривать все механизмы, запускающие это трагическое явление, но травля, на мой взгляд, занимает одно из лидирующих мест. Она резко повышает суицидальные риски у подростков: мысли о суициде, его планирование, попытки совершить самоубийство», — рассказывает эксперт.

Решение проблемы школьного буллинга — зона ответственности взрослых: учителей и родителей, которым дети, по словам Белова, часто боятся рассказать о травле. Страх ребенка может быть продиктован стыдом, нежеланием расстроить родителей или убежденностью, что ему не поверят. Если школьник молчит, просигнализировать о буллинге могут несколько признаков:

• наличие кровоподтеков и ссадин, происхождение которых ребенок не может объяснить;
• нежелание идти в школу под разными предлогами;
• снижение успеваемости и отсутствие заинтересованности в учебе;
• снижение самооценки и аппетита, эмоциональная подавленность, бессонница;
• частая потеря личных вещей.

Советы вроде «Не обращай внимания — и они отстанут» в случае буллинга не работают. Родителям следует признать факт травли и показать, что они готовы включиться в решение проблемы. Буллинг затрагивает весь класс, а значит, решать проблему следует общими силами: обсудить ее с учителями и родителями других учеников с привлечением школьного психолога.

Владимир Белов отмечает, что взрослым ни в коем случае нельзя идти на поводу у тех, кто предлагает «замять» возникший буллинг. «Отрицательное поведение тех, кто организует травлю, не должно замалчиваться, а борьба с этим явлением должна носить открытый, публичный характер. Травле необходимо противодействовать всеми возможными способами — в том числе психолого-педагогической профилактикой в школьном коллективе и активной психологической помощью», — резюмирует эксперт.

Со сливом нюдсов — распространением интимных фотографий без согласия владельца — сталкиваются не только знаменитости. Super поговорил с девушками, чьи обнаженные снимки попали в Сеть, а также выяснил, что делать в случае слива.

Когда мне было 17 лет, я начала встречаться с парнем. Это мои первые отношения. Мы были вместе около года, но в итоге я стала инициатором разрыва — устала от его патриархальных замашек. Парень пытался контролировать мою жизнь, а еще постоянно подчеркивал, что стал моим первым сексуальным партнером. Он был уверен, что именно в этом кроется секрет идеальных отношений и в будущем мы поженимся.

После расставания он преследовал меня около полугода. Потом мне понравился другой парень, о чем узнал мой бывший. Тогда на почве обиды, ревности и низкой самооценки он слил мою обнаженную фотографию в Сеть. Снимки были сделаны на его телефон еще во время отношений: в момент близости он попросил сделать пару кадров на память, так как я «выглядела невероятно красиво и сексуально». Я доверяла ему, поэтому согласилась на фото.

Нюдс он опубликовал на своей странице VK, откуда фото быстро разлетелось по пабликам вроде «Курицы Краснодара». Посты сопровождались ссылкой на мой аккаунт и текстом: «Это Настя, дает всем, очень любит в жопу, ничем не брезгует». Дошло до того, что фотку использовали в рекламе каких-то жвачек для возбуждения.

Тогда я не испытала стыда, хоть мне и пытались его навязать: некоторые знакомые перестали со мной общаться, другие участвовали в распространении фотки. Один парень на районе, например, подходил к общим знакомым со словами «Видал че?», показывал мой нюдс и начинал мусолить тему. Еще была девчонка — моя “подружка”, которая решила возвыситься на моем фоне: удалила из друзей, выражала пренебрежение и поливала грязью за спиной.

Близкие друзья меня поддержали, некоторым из них вообще было плевать на эту ситуацию. Сама я не переживала из-за произошедшего. Фотка была классной: я сижу сверху, у меня рыжие волосы, красивая грудь. Да, обнаженная, но что страшного в голой женской груди? Этот слив не испортил мою репутацию. Как бы он мог это сделать? Поговорили неделю и забыли.

Вместо стыда я испытала только шок, за ним — чувство разочарования. Я не понимала, зачем бывший так поступил. Думала: «Ты с ума сошел! Как можно выносить интим на публику? Я тебе доверяла, ты был моим первым парнем». Я пыталась поговорить с ним, но все закончилось тем, что мы с подружками пришли к нему домой и залили ему лицо перцовкой. Он убежал, а на следующий день звонил и угрожал судом, полицией и медэкспертизой.

Помню, я как-то написала владельцу одного из пабликов, куда слили мою фотографию. Спросила, где он взял фото, а он ответил: «Дура, ты совсем счет потеряла мужикам, что уже не помнишь, с кем **ешься?». Тогда я связалась с поддержкой VK, прикрепила все ссылки и скриншоты из этой группы. Ее сразу удалили — фотка обнаженная, а такой контент в соцсетях запрещен. Аналогично я поступила с остальными сообществами, в которых публиковали посты обо мне: через сайт с функцией поиска по фото находила активные публикации, все копировала и скриншотила, а потом отправляла в поддержку VK.

Я думаю, что девушке, которая оказалась в подобной ситуации, не нужно паниковать. Твоими фотками можно любоваться, а обнаженная ты на них или нет, не имеет значения. Если плакать, извиняться и вести себя, как жертва, тебя постоянно будут пытаться уколоть. Если преподнести слив нюдсов как фотосессию для журнала Playboy, отношение будет другое. Если хочешь, чтобы над этой ситуацией все посмеялись и забыли, то сама посмейся и забудь. Хочешь наказать обидчика? Действуй. Если хочешь, чтобы это стало нормой, то заведи OnlyFans и получай за нюдсы деньги. Я выбрала стратегию «он козел, но мне все равно». И всем быстро стало плевать на произошедшее.

Когда мне было лет 20, я общалась с одним парнем: не моего типажа, но в плане дружбы все складывалось отлично. На тот момент он расстался с девушкой и довольно болезненно переживал разрыв. Я старалась его поддержать, мы стали близкими друзьями.

С его бывшей девушкой я не была знакома лично, но, как это часто оказывается в маленьких городах, мы были в курсе про существование друг друга. Разумеется, она узнала, что я дружу с ее бывшим парнем, и восприняла неправильно. Она не пыталась поговорить со мной, а каким-то образом взломала мою страницу VK и вытащила из переписок нюдсы, которые я отправляла своему бывшему молодому человеку. Коряво нафотошопила с ними мои «интимные переписки» с незнакомыми парнями и начала распространять среди знакомых и в местных пабликах.

Эта девушка не скрывала, что организовала слив, поэтому к ней подключились люди, которым я не нравилась, и тоже начали тиражировать всюду мои снимки. Не помню, чтобы сильно горевала: были компании, в которых меня обсуждали, называли шлюхой, но это не приобрело массовый характер. Первое время я старалась залечь на дно и не высовываться, чтобы лишний раз не давать поводов для сплетен, но потом заняла позицию, что мне плевать. К тому же нюдсы были эстетичные, без намека на пошлость. Ребята, которые меня поддерживали, часто писали: «Фотки — огонь! Не парься».

В целом я не планировала мстить девушке, которая устроила слив. Не пошла в полицию, потому что боялась, что придется вовлекать в эту историю родителей. Обо всем произошедшем я рассказала своему другу — ее бывшему парню, из-за которого по большому счету все и произошло. Он решил пригрозить ей схожим способом: сказал, что сольет уже ее нюдсы, если она не прекратит портить мне жизнь. Она успокоилась, хоть распространение фоток это не остановило. Какое-то время они еще курсировали по перепискам знакомых, но потом все стихло.

Позднее я узнала, что закон был на моей стороне. Сейчас думаю, что в таких случаях нужно обращаться в полицию. Сотрудники могут снисходительно относиться к таким делам, но я знаю истории девчонок, чьи интимные снимки слили в Сеть, и им помогли. В таких ситуация важно не молчать и дать понять обидчикам, что тебе нестрашно, а если они продолжат, то ты напишешь заявление. Конечно, люди могут продолжить тебя обсуждать, но в информационном поле хейт поутихнет.

Люди, занимающиеся распространением чужих нюдсов, не думают о последствиях. Одна девушка, которая активно участвовала в распространении моих фоток, потом стала жертвой слива, но в ее случае реакция была другой из-за характера снимков. Контент PornHub рядом не стоял! Я слышала, что ее фотки до сих пор обсуждают. Для меня это самое страшное: наверное, не зря говорят, что любой контент, который попадает в интернет, остается там навсегда. Я переживаю, что мои фотки снова всплывут и об этом узнают родные и коллеги. Когда та девушка только слила мои нюдсы, я удаляла переписки VK. У меня до сих пор есть привычка их чистить.

Обмен интимными снимками — нормальная практика между партнерами, если это происходит в доверительном ключе и по обоюдному согласию. Но даже максимально доверительные отношения — еще не гарант того, что ваши снимки не попадут в Сеть. Есть термин «порноместь», под которым подразумевается распространение интимного контента (фото или переписок) с целью навредить человеку. Мстят в этом случае не только бывшим партнерам: под раздачу попадают более успешные коллеги или люди, которые вызывают агрессию у порномстителя.

Защита личных (тем более интимных) данных — важное условие, если вы хотите обезопасить себя от слива и его последствий. Вот несколько правил:

• удаляйте интимный контент из переписок. В идеале для обмена нюдсами лучше использовать мессенджеры с функцией удаления сообщений у себя и собеседника — например, Telegram;
• следите за облачными сервисами. Сделанные на смартфон нюдсы оседают в синхронизированных облачных хранилищах, которые могут взломать. Если хотите себя обезопасить, синхронизацию лучше отключить;
• сохраняйте анонимность. Если переживаете за нюдсы, то не показывайте на снимках лицо и удаляйте метаданные снимков, которые содержат информацию об авторе фото.

Если вы все-таки стали жертвой слива, знайте: закон на вашей стороне. Юристы, с которыми поговорил Super, отмечают, что в данном случае ответственность предусмотрена статьей 137 УК РФ «Нарушение неприкосновенности частной жизни». Наказания могут быть разные: от штрафа до лишения свободы сроком до двух лет. «Могут быть и другие нарушения — например, по статье 163 УК РФ “Вымогательство”, когда человека шантажируют распространением интимных фото, — объясняет адвокат Кирилл Прозоров. — В случае, когда присутствуют оба нарушения, наказание за них идет в совокупности».

«Если сбор интимной информации сопряжен со взломом почты или социальных сетей, будет дополнительная квалификация по статье 138 УК РФ “Нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных или иных сообщений”», — добавляет адвокат Татьяна Соломина. Кроме того, говорит адвокат Галина Кобец, некоторые снимки попадают под статью 242 УК РФ «Распространение и оборот порнографии».

Кобец объясняет, что для обращения в полицию достаточно факта, что интимные снимки слили в Сеть. «Доказательства будут собирать сотрудники, однако если у вас есть скриншоты переписок с предполагаемым злоумышленником, их обязательно нужно предоставить, даже если переписка носит интимный характер. Все это может помочь», — говорит эксперт. Татьяна Соломина добавляет, что скриншоты переписки также следует приложить, если злоумышленник угрожал вам распространением нюдсов: «В случае содержания в этих угрозах требования денег, его можно будет привлечь к ответственности за вымогательство».

Кроме того, вы можете подать гражданский иск о возмещении морального вреда. «Статья 151 ГК РФ подразумевает, что человек может обратиться за компенсацией, если действия другого лица нанесли ему моральные страдания. В случае с нюдсами пострадавший переживает, что его интимные снимки оказались в свободном доступе, он может получать из-за этого оскорбления, поэтому имеет все основания обратиться в суд за компенсацией, — объясняет Кирилл Прозоров. — Однако моральный ущерб сложно оценить, поскольку на практике он оценивается на основе внутренних убеждений судьи».

В любом случае обращение в органы законопорядка — отличное решение в такой ситуации. Сотрудники полиции, говорит Галина Кобец, обязаны принять меры и начать проверку, а в случае необходимости возбудить уголовное дело. Прекратить распространение фото поможет обращение в службу поддержки социальных сетей, которые стали местом действия слива. Если вы увидели, что ваши нюдсы без согласия публикуют в пабликах, делайте скриншоты и отправляйте жалобу модераторам, как это делала героиня нашего материала.

Слив интимных фотографий — неприятный опыт, который может негативно повлиять на ваше ментальное состояние. Если вы понимаете, что не справляетесь с последствиями самостоятельно, не бойтесь обращаться за помощью к специалистам.