«Вашему ребенку осталось всего четыре года» — эти слова Валерия, мама 9-летней Есении, услышала в первый год жизни ее, казалось бы, абсолютно здоровой дочери. Из-за болезни Тея-Сакса — редкого генетического заболевания, связанного с нарушением обмена веществ, девочка постепенно теряет зрение, слух и возможность ходить. Как маме Есении удалось продлить жизнь своего ребенку и обрести веру в лучшее — в ее монологе.

Есения появилась на свет с помощью ЭКО. Когда ей исполнилось полгода, мне начали сниться кошмары, что она тяжело больна. В городской поликлинике в Краснодарском крае мне сказали, что я сумасшедшая: у меня здоровый ребенок и переживать не о чем. Это было правдой, до 7 месяцев Есения была абсолютно здорова.

Однако со временем мои худшие опасения начали подтверждаться. Я стала замечать, как Есения теряет навыки: она не могла переворачиваться, принимать устойчивое положение. В десять с половиной месяцев дочка заболела гриппом, при засыпании у нее тряслась рука. Нас положили в неврологическое отделение в Краснодаре. Выписанные препараты не помогали, и врачи все никак не могли сказать, что происходит с моим ребенком.

Наконец я решила отправиться с Есенией в Москву, чтобы мы смогли полностью сдать все анализы. Спустя еще месяц мне позвонила врач из медико-генетического центра и сообщила, что Есении поставили диагноз: болезнь Тея-Сакса, или ганглиозидоз (редкое генетическое заболевание, которое поражает нервную систему — спинной и головной мозг. Характеризуется разрушением нервных клеток и постепенно приводит к слепоте, глухоте, потере психических и физических функций. — Прим. ред.).

В России болезнь диагностирована всего у пары десятков детей, моя дочь среди них самая старшая. Оказалось, что мы, родители Есении, являемся носителями дефектного гена. Но ни у меня, ни у мужа в роду не было детей с таким диагнозом. Есения стала первой.

Когда Есении исполнилось два года, я поняла, что не могу обеспечивать ей качественный уход в родном городе — там просто не было нужных нам врачей. У дочери регулярно поднималась температура, были проблемы с дыханием из-за развившейся пневмонии — какое-то время Есения дышала с помощью респиратора, очень плохо ела. Доктора в Краснодаре говорили, что ей осталось жить максимум четыре года. Но я не планировала сдаваться.

По счастливому стечению обстоятельств я нашла помощь, благодаря которой нам с Есенией удалось переехать в Москву и получать лечение там. Лечиться за свои деньги было тяжело: один только вызов медработника на дом для уколов или капельницы стоит от 5 тысяч рублей. Я не могла работать, поскольку 24 часа в сутки находилась рядом с дочерью.

Незадолго до переезда в Москву врачи спасли Есению от последствий пневмонии и установили назогастральный зонд. Это были доктора Российской детской клинической больницы — они месяц боролись за жизнь моего ребенка. После этого одна из врачей решила продолжить работу с нами безвозмездно: учила меня ухаживать за Есенией, правильно кормить. Мы общаемся до сих пор.

В Москве мы жили то в одной квартире, то в другой: я снимала жилье посуточно. С ребенком на руках я искала квартиры недалеко от реабилитационного центра, в котором Есения проходила лечение. Так я старалась экономить, не переплачивая за месячную аренду.

Сейчас у Есении нет эпилептических приступов. Это нехарактерно для детей с ее диагнозом: обычно они страдают неврологической симптоматикой. Неизвестно, что именно помогло: возможно, все лечение просто сработало в комплексе.

В 2017 году со мной связался Детский хоспис «Дом с маяком». Первое время я отказывалась от помощи, однако сотрудники настояли, что есть смысл попробовать. Тогда я согласилась и с тех пор ни разу не пожалела. Фонд научил нас заново жить, радуясь каждому дню.

Долгое время Есения не могла есть смеси: беспокоили несварение и частая тошнота. Постепенно нам подобрали лечебное питание — сухую смесь, которую Есения ест уже несколько лет. Питаться самостоятельно она не может, поэтому я кормлю ее через гастростомическую трубку (изделие устанавливают в стенке желудка для поступления пищи в организм. — Прим. ред.).

Два раза в неделю хоспис отправляет к нам няню. К нам домой приезжает специально обученный человек, который проводит время с ребенком: гуляет с Есенией, купает ее, слушает с ней музыку. В Москве помощь няни стоит от 650 рублей в час, так что я благодарна «Дому с маяком» за помощь. Я могу выйти в магазин и в целом уделить время себе: недавно я записалась на танцы на пилоне и на растяжку, а в скором времени хочу начать учиться на визажиста.

Сейчас Есения не страдает вирусными заболеваниями легких в том числе благодаря врачам «Дома с маяком». Медсестры и терапевты хосписа следят за уровнем кислорода в ее организме и предпринимают меры при малейших изменениях. Также хоспис помогает правильно оформлять документы, чтобы получить компенсацию от государства за лекарства, медицинское оборудование и расходные материалы к нему.

Сейчас у Есении развилась мочекаменная болезнь: в мочевом пузыре скопилось большое количество песка и ей очень больно ходить в туалет. Есения нервничает, и на этом фоне начинаются дистонические атаки (расстройство мышечных сокращений, выражающееся в неконтролируемых спазмах. — Прим. ред.).

Есению успокаивают музыка и мой голос, когда я читаю ей сказки. Больше всего ей нравится гулять — в хорошую погоду мы можем проводить по полдня на улице. Но в последнее время мешает размер коляски, в которой ей неудобно: из-за прогрессирующего сколиоза у Есении деформируется грудная клетка.

Чтобы проблемы с позвоночником не усугублялись, требуется ортопедическая опора, которая учитывала бы анатомические особенности ребенка. Так Есения сможет наслаждаться прогулками. Пока мы не можем позволить себе такое ортопедическое изделие из-за неподъемной стоимости.

Мы никогда не просыпаемся с плохим настроением. Да, мой ребенок не может смеяться, бегать, демонстрировать успехи, как другие дети. Но от этого она не становится нелюбимой. Есения дарит тепло и ласку — это не описать словами. Счастье — это каждый миг, который мы проводим вместе с ней.

Если бы мне дали возможность повернуть время вспять, я бы не стала ничего менять. Я не считаю себя несчастной, мыслей о том, что меня обидела судьба, не возникает. Я счастлива, что моя дочь со мной. Она будет со мной столько, сколько захочет и сколько выберет.

Сейчас Есении требуется специальная ортопедическая опора для коляски, которая изготавливается индивидуально по слепку туловища. Ее стоимость составляет 225 060 рублей.

Если вы хотите помочь Есении, сделайте пожертвование любым удобным для вас способом по ссылке или отправьте СМС с текстом «Хоспис» и любой суммой — например, «Хоспис 200» — на номер 1200. Отправьте также подтверждающее сообщение о платеже, если ваш мобильный оператор его запросит, иначе ваша помощь не дойдет.

Социальная реклама. Благотворительный фонд «Дом с маяком». ОГРН 1187700006614, Адрес: 105062, г. Москва, ул. Покровка, д. 25, стр. 2, кв. 7.

Erid: 2VtzqwsKujB

16+

Термин «семейный киднеппинг» (обозначает ситуацию, когда один из родителей похищает ребенка) новый для России. Этого понятия нет в законодательстве, что не позволяет пострадавшему родителю добиться справедливости и вернуть ребенка юридическими средствами. Героиня нашего материала Мария Корябкина боролась за своего сына Даню почти два года. Мальчик был похищен отцом и вернулся к ней летом 2023 года, но ненадолго: в июле его вновь незаконно забрали вопреки решению суда. Super записал ее монолог.

5 июля этого года мы с Даней шли в поликлинику в Королеве. Видимо, все это время за нами наблюдали. Когда сзади подбежала Наталья Петровна — мать моего бывшего мужа, которая играет не последнюю роль в нашей истории, я поняла, что она хочет не просто поздороваться. Наталья Петровна начала выхватывать у меня Даню. Внезапно рядом оказались 10 незнакомых человек. Пока Наталья Петровна кричала, что я наркоманка, нахожусь в розыске и незаконно удерживаю сына без постановления суда, они ее подбадривали.

Потом кто-то из «группы поддержки» вызвал скорую помощь, полицию и ПДН (подразделение по делам несовершеннолетних. — Прим. ред.), позвонили моему бывшему мужу Андрею. Когда сотрудники прибыли на место, я объяснила им, что Даня — мой сын, предоставила все документы, из которых следует, что ребенок по решению суда проживает со мной и может видеться с отцом только в моем присутствии. Приехавший Андрей быстро взял Даню на руки, посадил к себе в машину и не подпускал меня к сыну.

Сотрудница ПДН попросила Андрея пересесть с Даней к ней в машину, чтобы мы вместе поехали в отдел полиции, но мой бывший муж отказался. Я пыталась настоять: объяснила, что Андрей сейчас снова увезет в неизвестном направлении сына, которого я искала два последних года. Сотрудница сказала, что он пообещал ей приехать с ребенком. Разумеется, в отдел Андрей прибыл без Дани. На мой вопрос, где мне теперь искать сына, сотрудница не ответила. Она вообще отказалась комментировать свое решение отпустить Даню с отцом вопреки решению суда.

Сейчас я не знаю, где находится Даня. Андрей и его мать не выходят на связь: не берут трубки, не отвечают на сообщения в мессенджерах — точно так же они вели себя, когда забрали ребенка в первый раз.

С Андреем мы познакомились летом 2016 года в соцсетях. Он очень активно себя вел: звал на свидания, кататься на велосипедах, гулять на ВДНХ. Сначала я отнеслась к этому без энтузиазма, он вообще не вписывался в мой типаж. Но потом что-то пошло не по плану: Андрей красиво за мной ухаживал, познакомил меня со своей мамой Натальей Петровной. Уже осенью мы расписались.

Для Андрея это был второй брак. Когда его первая жена забеременела, он сразу ушел из семьи, якобы заподозрив, что ребенок не от него. Девушка родила сына, провели тест ДНК, который подтвердил отцовство. Андрей выплачивает алименты, но мальчика — ему сейчас около 11 лет — ни разу не видел. Когда мы только начали встречаться, его бывшая супруга нашла мой номер и позвонила. Она хотела меня предупредить: говорила, что Андрей агрессивен и бил ее во время беременности, его мать на нее бросалась. Мы общались по громкой связи, поэтому Андрей слышал весь разговор и в конце агрессивно попросил бывшую супругу оставить нас в покое. Тогда я не придала значения ее словам — была в розовых очках.

В декабре 2016 года я сообщила Андрею о своей беременности. Он мечтал о ребенке и был очень счастлив, Наталья Петровна тоже растрогалась до слез. Вместе с моей беременностью начались проблемы. Когда мы с Андреем только съехались, его мать пыталась лезть в нашу жизнь: у нее были ключи от нашей квартиры, куда она спокойно приходила, проверяла холодильник и шкафы. Сначала Андрей одергивал ее и просил не вмешиваться, но во время беременности все изменилось.

Он стал более эмоционально на все реагировать, повышал тон. Когда я говорила, что Наталья Петровна снова приходила с «проверкой» и заявляла: «Я Андрюше супчик не так готовлю», он начинал агрессировать и обвинять в том, что я придираюсь. После рождения Дани ситуация стала хуже: Андрей не мог разрешить конфликт словами и поднимал на меня руку. Ему не нравилось, что я рано вышла на работу — тогда я работала консультантом по питанию и проводила тренировки, стала более самостоятельной, начала зарабатывать.

Андрея и Наталью Петровну устраивало, когда я была удобной. Тогда свекровь уже в открытую мне заявляла: «Ты стала слишком свободной. Себе время уделяешь, а должна дома сидеть». С Андреем было все труднее общаться, побои становились сильнее. 1 декабря 2019 года он избил меня на глазах у сына. Приехавшие на мой вызов полицейские не стали вмешиваться — аргументировали тем, что это семейные дела. Я забрала Даню и ушла, а в январе 2020 года подала на развод.

Первое время место жительства сына не обсуждалось: он жил со мной, два-три дня в неделю проводил с Андреем, мы в равных долях оплачивали частный детсад. Еще до начала бракоразводного процесса муж пытался меня вернуть. Мы встретились за кофе, начали общаться. Я сказала: «Андрей, с твоей стороны было физическое насилие. Это ненормально», на что он мне ответил: «Я тебя даже пальцем не тронул». Я-то думала, что он признает ошибку: предлагала ему взять паузу, пойти к семейному психологу, но нам не удалось договориться. Примерно спустя неделю после этой встречи я подала на развод. Андрей нашел адвоката и подал встречный иск с требованием, чтобы Даня проживал с ним.

На заседаниях он апеллировал к тому, что я не могу создать хорошие условия для воспитания Дани якобы потому, что живу на съемной квартире. В итоге я купила квартиру, ему стало нечем крыть. Он заявлял, что я безработная, — на это я предоставила суду все необходимые документы с работы. В сентябре 2020 года постановили, что Даня будет проживать со мной до вступления в силу решения суда. Я не препятствовала его общению с Андреем, которому разрешалось забирать сына по выходным.

Мы воспитывали Даню на равных условиях, пока Андрей не перестал возвращать его после выходных. Я обращалась в полицию и вызывала сотрудников КДН (комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав. — Прим. ред.) и ПДН, чтобы вернуть сына. В то же время Андрей обращался в частные компании для проведения психологических экспертиз, якобы чтобы понять, с кем хочет жить ребенок. Уже позднее, когда я общалась с девочками, чьи бывшие мужья похищали детей, в их историях фигурировали те же самые конторы. В нашем случае сотрудники компаний пришли к выводу, что Андрей отличный отец, а я опасна для ребенка. Они писали, что я подсознательно не люблю Даню, потому что мечтала о дочери. Да и вообще, у ребенка пропадает потребность в матери после двух месяцев грудного вскармливания.

В ноябре 2020 года Королевский областной суд расторг наш брак и на основании тех самых экспертиз вынес решение, что Даня будет жить с Андреем. Я подала апелляцию. Дело рассматривал уже Московский областной суд, который в апреле 2021 года оставил решение без изменений, но я решила его обжаловать. Все это время Даня жил со мной. Муж затих, не приезжал его навещать и не отвечал на мои сообщения. Так продолжалось до 14 июля 2021 года, когда Андрей вышел со мной на связь и решил встретиться.

Все происходило на улице: мы с Андреем сели общаться, я предложила урегулировать проблему мирным путем, чтобы в равной степени воспитывать Даню и проводить с ним время. Андрей не согласился, схватил сына и повел его к своей машине, где сидела его мама и незнакомые мне люди. Он затолкнул Даню в машину, я попыталась этому воспрепятствовать. В этот момент Андрей достал перцовый баллончик и распылил его мне в глаза

На мои крики о помощи прибежали девушка, жившая поблизости, и сотрудник местной подземной парковки. Они вызвали скорую и полицию, но Андрей успел увезти Даню. Меня забрали в больницу с ожогом роговицы. Я подала заявление, чтобы привлечь мужа к ответственности: приложила справки из больницы, показания свидетелей, записи с камер видеонаблюдения.

Полиция изучила документы и не нашла состава преступления. По их мнению, я не получила травм, на основании которых можно было бы привлечь Андрея к ответственности по 115 статье УК РФ, хотя по справкам мое зрение упало на 10%, были ожоги слизистой и кожи. Прокуратура несколько раз отправляла дело на дополнительную проверку. Вся эта волокита тянулась ровно два года — ровно столько нужно, чтобы у дела истек срок давности.

22 сентября 2021 года кассационный суд отменил решение Московского областного суда о проживании Дани с отцом, дело отправили на пересмотр. Действующим осталось решение Королевского суда: сын должен жить со мной и видеться с отцом по выходным. Андрей не выполнял этих условий. Год и 11 месяцев Даня прожил с ним. Я пыталась вернуть ребенка и с трудом добивалась встреч.

Почти за два года я видела Даню около восьми раз по 10–20 минут. Встречи проходили в квартире бывшего мужа, где сидела охрана и велась видеосъемка. Мне запрещали трогать сына, а он тянулся ко мне и просил, чтобы я осталась, погуляла с ним, уложила спать. В ответ его отец и бабушка, которые знали, что я все фиксирую, говорили: «Мама тебя бросила! Скажи, чтобы она ушла, она тебе не нужна».

17 ноября 2021 года кассационный суд назначил еще одну психологическую экспертизу, на этот раз в государственном учреждении — научном центре Сербского. Восемь часов с нами общались психологи и психиатры, которые выявили, что Даня находится у отца вынужденно, а он вместе с Натальей Петровной сформировал у ребенка негативное отношение ко мне. На экспертизе сын сказал специалистам, что «маме нельзя с ним видеться, потому что она его украдет». Когда психолог спросил: «Мама когда-то делала такое?», сын ответил: «Нет, это папа меня украл».

По результатам экспертизы в центре Сербского суд постановил, что Даня будет жить со мной. Заседание состоялось 3 апреля 2023 года. Когда судья огласил решение, Андрей и Нина Петровна закричали: «Мы не отдадим ребенка! Он наш!» После заседания они продолжали скрывать Даню. Мне удалось забрать его только в июне благодаря соцсетям, где я рассказывала о происходящем. Люди до этого писали мне, что видели в Королеве и близких к нему городах похожего на Даню мальчика, но ничего не подтверждалось.

14 июня 2023 года мне написала молодая семейная пара из Волоколамска, которая давно следила за нашей историей в Сети: сказали, что видели похожего мальчика в своем районе на улице Свободы, скинули фотографии. Это был Даня, на нем была та же одежда, что и два года назад. Я сразу рванула по этому адресу. Когда приехала, увидела сына. Он катался на самокате, отца с ним не было, метрах в 20–30 шла Наталья Петровна. Я взяла его на руки, посадила в машину, и мы уехали домой.

После этого Андрей написал на меня заявление, в котором утверждал, что я избила его мать, к которой я даже не прикасалась, и что я якобы похитила ребенка — забрала его без решения суда. Я сразу предоставила сотрудникам Королева и Волоколамска необходимые документы и подтвердила, что забрала Даню на законных основаниях. Больше ко мне вопросов не было.

После возвращения Дани мы вместе поехали в отпуск на море. За время похищения сын сильно изменился. Иногда у меня возникало ощущение, что я родила его заново и узнаю с нуля. Все происходящее оставило на нем заметный отпечаток: Даня стал тревожнее и за три недели, что мы были вместе, практически не отходил от меня. Как родитель я сделала много шагов для урегулирования конфликта с бывшим мужем: обращалась в инстанции, чтобы выстроить диалог и прекратить разбирательства ради ребенка, но Андрей отказывается идти на мировую.

5 июля 2023 года он снова похитил Даню. Я не знаю, чем руководствуется Андрей. Недавно мне писала его бывшая коллега: сказала, что зашла на его страницу во ВКонтакте, а там вся стена в постах сообщества «Мужской путь». Я общалась с бывшей женой основателя движения Андрея Брезгина, который устроил похищение их общей дочери. В своих постах Брезгин рассказывает, что матери опасны, им нельзя находиться с детьми. Судя по всему, отец Дани даже не скрывает, что поддерживает идеологию «Мужского пути».

Комментарий Super: Андрей Брезгин — основатель организации «Мужской путь», которая проповедует «умеренный консерватизм». Адепты движения выступают за патриархальную модель семьи и против феминизма, закона о домашнем насилии и абортов. Брезгин также стал фигурантом дела о похищении ребенка: после развода в июле 2021 года он без ведома бывшей жены забрал их общую дочь Варю — по решению суда она должна была проживать с матерью. Спустя почти год поисков девочку сочли убитой, но летом 2022 года нашли живой и вернули матери.

После второго похищения Дани я написала в полицию, прокуратуру, Следственный комитет, опеку и КДН. Сейчас Андрей осознанно не исполняет решение суда, и за это его можно привлечь к ответственности. Это не моя прихоть, все по закону. Инстанции подтверждают факт неисполнения решения суда, нарушение прав и интересов ребенка, но касаемо поисков моего сына твердят одно: «Пишите заявление на розыск». Я это сделала, но местонахождение Дани все еще неизвестно. Я продолжаю поиски сына и пытаюсь предать огласке происходящее, потому что не могу молчать. Это продолжается уже два года и становится только хуже — в первую очередь для ребенка.

Процент религиозных россиян падает: с 2017 по 2021 год число атеистов выросло практически вдвое. Эта тенденция характерна не только для России. Некоторые исследователи считают, что с 2007 года во всем мире снижается уровень религиозности. На этом фоне отдельно стоят истории тех, кто заинтересовался религией и вошел в конфессию в зрелости. Super поговорил с людьми, которые начали верить во взрослом возрасте.

Я рос в нерелигиозной русскоязычной семье смешанного происхождения — узбекско-татарско-уйгурской. Мы называли себя мусульманами, но на Пасху красили яйца. Помню, как мама рассказывала мне, что Иисус — сын божий, а еще что-то про Троицу. Понятно, что это сугубо христианские постулаты, которые никак не связаны с исламом. Папа был математиком, но увлекался философией и даже переводил на узбекский язык работы Фридриха Ницше (немецкий философ ХХ века. — Прим. ред.).

Не могу сказать, что пришел к мысли, что Бог есть, в результате размышлений. Это убеждение было у меня всегда, думаю, в каком-то смысле оно естественно для человека. Лет в 12 я начал увлекаться физикой и читал большое количество научпопа по теме. Постепенно у меня стало обостряться ощущение того, что в мире существуют упорядоченность и гармония, которое рифмовалось с идеей Бога. Я знал, что в мире должно существовать разумное начало.

В более старшем возрасте я заинтересовался уже философией, прочел «Размышления первой философии» Рене Декарта (французский философ и математик XVII века. — Прим. ред.), где тот приводит свою версию доказательства существования Бога. Идея о том, что весь мир может быть иллюзорным (приведена в «Размышлениях о первой философии». — Прим. ред.), меня сильно впечатлила. Я думал о том, какой аргумент можно этому противопоставить. Так я наткнулся на текст, в котором говорилось о том, что в древних исламских текстах есть указания на вещи, которые наука открыла лишь века спустя.

Это подтолкнуло меня к изучению ислама. При непредвзятом взгляде от него исходило ощущение общей разумности и логичности. Я чувствовал, что столкнулся со знамением, казалось, что меня что-то ведет. В один момент я понял, что ислам — это истинная религия. Эта мысль, как и убеждение в существовании Бога, не следовала из конкретных аргументов — человеческая речь всегда содержит неполноту, а любые возможные доказательства ограничены языком. Она переживалась как данность.

Средневековый богослов Ибн Таймия писал, что существование Бога более очевидно, чем математические истины, например, что дважды два равно четырем. Это фундаментальное знание, на основании которого мы постигаем мир, но во многих людях оно существует в неявном виде. У Ибн Таймии также есть сравнение знамений, то есть аятов, которые указывают на истинность ислама, со светом солнца, который попадает на сетчатку: мы сразу понимаем, что это свет солнца, без дополнительной рефлексии, минуя словесную часть.

Я не отношу себя ни к суннитам, ни к шиитам — не мыслю себя в рамках этих категорий. Когда я вошел в ислам, я не ассоциировал себя с каким-либо комьюнити, но для меня было очевидно, что Бог един и что только он достоин поклонения. Поэтому постигать истину я стал посредством людей, которые наиболее ясно выражали идеи единобожия и необходимости поклонения одному Богу. У суннитов эта необходимость четче выражена, некоторые представители шиитов в молитвах взывают к мертвым людям. Это, на мой взгляд, не имеет никакого отношения к исламу.

В исламе есть пять столпов: иман — вера в Аллаха, ангелов, писание пророка, Судный день; намаз пять раз в день; закят — пожертвование в пользу нуждающихся, которое выплачивается один раз в год способными мусульманами; шавваль — пост в месяц Рамадан; хадж — совершить один раз в жизни паломничество в Мекку. Я стал соблюдать не сразу, иногда это было непросто из-за особенностей моей психики: у меня пограничное расстройство личности.

Самые обязательные вещи для соблюдения внутри столпов, но иногда по обстоятельствам могут возникать другие. Допустим, если у человека есть старые родители, он должен уделять им внимание. Есть и желательные вещи, например, пожертвования малоимущим, которые могут помочь заработать награду в Судный день. Вообще, ислам очень практичная религия в плане следования: свинина запрещена, но если человек голодает, он может ее есть. Можно объединять пятикратные молитвы, если ты испытываешь затруднения, например, в путешествии. Аллах любит облегчения и не возлагает на человека обязанностей выше его возможностей.

Вдумчивое погружение в ислам дает успокоение. Ты понимаешь, что лист с дерева не может упасть без позволения Бога. Как говорится в одном хадисе (предание о словах и действиях пророка Мухаммеда. — Прим. ред.), «если все люди соберутся вместе, чтобы сделать для тебя что-нибудь полезное, они принесут тебе пользу лишь в том, что было предопределено тебе Аллахом». Это предопределение позволяет побороть ресентимент по отношению к происходящему. Вместо того чтобы погружаться в мысли о том, что все могло быть по-другому, ты понимаешь, что находишься на своем месте.

«Разве не поминанием Аллаха утешаются сердца?» (Коран 13:28). Все предметы этого мира, творения и материальные блага ограничены и не дают полного удовлетворения. Человек, который привязывается к вещам, не найдет в них успокоения. Человек, который поклоняется единому Богу, связывает себя с Творцом, который не ограничен ничем. Он устремляется к совершенному объекту, который не имеет недостатков.

Я родился и вырос в неверующей семье. Мать была в детстве крещена в армянской церкви, но в церковь не ходила и праздники не отмечала, отец в принципе религией не интересовался. Самого меня крестили в РПЦ в 4 года. Потом я, наверное, раза три бывал в церкви, однако полностью не выстаивал службу ни разу. Дальше начался подростковый возраст, увлечение неформальной музыкой, контркультурой. Религия стала восприниматься в моем сознании враждебно, как что-то, созданное для управления людьми.

Заинтересовался религией я лет в 20 под влиянием только-только набирающего популярность во «ВКонтакте» паблика «Под корень» и еще не такого известного в России православного журнала Death to the world. Идея, что вера является ультимативным выражением протеста против всего, что дорого современному миру с обществом потребления, очень импонировала мне как неформалу. Антипатия к религии сменилась на умеренное уважение. Я начал симпатизировать старообрядчеству как наиболее консервативному и «неотмирному» варианту православия. Потом еще несколько лет я «уважал» верующих, интересовался культурным аспектом веры, традициями, но дальше этого не заходило.

Настоящий приход к вере у меня, как, наверное, и у многих, стал результатом осознания своего места в мире и беспомощности перед лицом страстей, невозможности самостоятельно исправить свою жизнь, на тот момент сильно пошедшую под откос из-за злоупотребления алкоголем и разгульного образа жизни. «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим. 7:19).

В 23 года я начал ходить в лютеранскую церковь. Для человека европейского мышления это самый щадящий путь воцерковления. В лютеранской церкви есть некий индивидуализм: частной исповеди нет, люди просто приходят на службу, слушают проповеди, никто никого ни о чем не расспрашивает. Это мне и было нужно: раскрывать попу свои похождения с момента крещения для человека светского очень тяжело. Первый год я почти ни с кем не общался, потом потихоньку начал вливаться в небольшую общину, познакомился с несколькими прихожанами.

Спустя какое-то время меня конфирмировали (аналог миропомазания у католиков и лютеран, своего рода вступление в общину). Проведя там около двух лет, все больше узнавая об истории Церкви, погружаясь в богословие и не находя в лютеранстве той богословской глубины, которая была обозначена лютеранскими символическими книгами, а также в поиске рычагов для практического исправления собственной жизни (посты, молитвенные правила и прочее) я решил уйти в старообрядчество. Сейчас уже более 5 лет я являюсь прихожанином единоверческого прихода (старообрядцы в общении с РПЦ).

Когда человек начинает верить, он начинает болеть неофитством, этаким религиозным максимализмом. Первое время я был резко против празднования Нового года, дней рождений, постился до упаду. Со временем это все прошло во многом благодаря тому, что я нашел здравого духовного отца. Прошла и идеализация церковной организации и священства: неадекватных людей в рясах у нас более чем достаточно. К сожалению, религия в принципе притягивает психически неуравновешенных людей, и таких среди попов и мирян очень и очень много. Разница только в том, что на любой светской работе таких людей бы уволили, а у нас могут объявить духоносными и прозорливыми старцами.

Сейчас я стараюсь ходить в церковь каждое воскресенье, пою, читаю по мере способностей. Моя жизнь подчинена годовому богослужебному кругу, я стараюсь не слушать музыку, не развлекаться в пост или постные дни, по мере сил соблюдаю и пищевые ограничения. Круг моего общения состоит по большей части из церковных людей. Думаю, что вера помогла мне стать счастливым. Не могу сказать, что я счастлив буквально всегда, но осознание своей слабости и неспособности побороть страсти в одиночку избавляет, во-первых, от излишней гордости, а во-вторых, от страха потерпеть неудачу или допустить ошибку. Вера учит находить божий промысел в мелочах и радоваться тому, что имеешь.

Многие могут не согласиться, но, как по мне, иррациональность — одно из доказательств истинности христианства в целом и православия в частности. Как рационально можно объяснить догмат о Троице? Никак, а это суть христианства. Считаю, что для веры нужна личная встреча с Богом, личный опыт. Этот опыт может также состояться посредством чтения Евангелия. Для меня в свое время было открытием то, что там написано и как сильно это резонирует с моими ощущениями.

Рациональные доказательства, конечно, могут помочь найти правильный путь, но тут нужно признать, что католицизм и ислам намного более рациональные и последовательные религии. Однако должен ли Бог подчиняться человеческой логике? Отвечу известной фразой, приписываемой одному из самых значимых раннехристианских богословов: «Верую, ибо абсурдно».

Моя семья никогда не была религиозной, а о своем еврейском происхождении я узнала в 23 года случайно: пила кофе со знакомой, у которой есть корни. Она рассказала, что Израиль организует бесплатные поездки для молодежи. Эта национальная идея меня восхитила, я поделилась эмоциями с мамой. Так выяснилось, что моя прабабушка была чистокровной еврейкой.

Спустя какое-то время я поехала по этой программе, а по возвращении пыталась сама разбираться в теме. В итоге узнала, что существуют молодежные общины. Я социолог и тогда как раз писала диплом на тему одиночества молодых людей в большом городе. Думаю, отчасти это чувство и привело меня в общину.

Еврейская традиция неразрывно связана с религией, поэтому одновременно с еврейской мудростью в общине затрагивались религиозные аспекты. Я вошла в иудаизм в 24 года, в 25 вышла замуж и начала соблюдать уже серьезно. С мужем мы, кстати, познакомились через шидух — традиционный еврейский метод знакомства для людей, которые хотят создать семью.

Это выглядит так: сначала ты заполняешь анкеты, потом специально обученный человек — шадханит — подбирает тебе потенциального жениха или невесту, и ты решаешь, готов ли к встрече. Проходит ряд свиданий, и в конце вы обоюдно решаете, быть свадьбе или нет. Считаю, что это очень крутая тема: во-первых, есть посредник, через которого ты всегда можешь мягко отказать, во-вторых, происходит некоторая фильтрация. То есть ты не тратишь время на людей, которые могут оказаться непорядочными.

Сейчас я делаю свои первые шаги в соблюдении — в иудаизме верующему человеку всегда есть к чему стремиться. Все заповеди, даже самые на первый взгляд незначительные, например запрет на отрывание туалетной бумаги в шаббат, для соблюдающего человека одинаковы по своей важности. При этом уровней соблюдения в иудаизме много. Есть минимальный, а есть отдельные группы людей, которые устрожают для себя писание, то есть выводят ограждения к заповедям, чтобы точно их не нарушить.

Религия занимает большую часть моей жизни, каждый день неразрывно связан с соблюдением заповедей. Сейчас я соблюдаю законы семейной чистоты — это запрет на определенные взаимодействия между мужем и женой, когда у женщины менструация. Также мы с мужем соблюдаем кашрут — требования к пище — и цдаку — отделение от своих доходов 10% на благотворительность. И, конечно, шаббат: в седьмой день иудейской недели не работаем, никуда не ездим, не расплачиваемся, не готовим, не убираемся дома.

Шаббаты очень мне помогли: я стала менее тревожной и депрессивной. Например, раньше я работала на себя и периодически чувствовала вину, если бездельничала. Потом стала изучать тему дофаминового голодания и время от времени практиковать цифровой детокс. Когда узнала о шаббатах, удивилась: евреи знали о важности отдыха еще четыре тысячи лет назад! И зачем тогда своими силами идти к мудрости, если можно почерпнуть ее у древних?

Также иудаизм очень рациональный: тебе не говорят, мол, иди и делай вот так, потому что так надо. Каждая заповедь рационализируется, ей ищется подкрепление и объяснение из Торы. Система обучения в иудаизме очень последовательная: есть Талмуды — книги, в которых мудрецы комментируют заповеди, объясняют их и аргументируют. И ты изучаешь все это, чтобы понять, что та или иная вещь значит в Торе. Когда я начала погружаться в иудаизм, это было для меня шоком: научный метод в той же социологии, например, основан абсолютно на той же системе.

Религиозный человек относится к негативным событиям спокойно, потому что понимает, что в этом замысел Всевышнего. Я смотрю на свою сестру, которая работает и думает, что все зависит от нее, страдая, и сравниваю это с тем, как преобразились я и мое мироощущение. Иудеи работают без напряжения, по ходу открывая для себя возможности — двери, через которые Всевышний может послать парнасу, то есть материальное благополучие. Когда со мной происходит что-то негативное, я думаю, что это не просто так: если сейчас мы не видим в происходящем положительного смысла, это не значит, что его нет.

Мир узнал о шоплифтинге («тихий» вынос товара из магазина) в 2015 году — тогда вскрылось, что «профессиональные» воры кучкуются в сообществах во «ВКонтакте», где выкладывают фотографии награбленного и меряются рекордами. Вторую волну обсуждения в 2023 году запустил пост пользовательницы Twitter: девушка украла из магазина сырок и пробила вареники по сниженной цене якобы в рамках борьбы с капитализмом. Разбираемся, как россияне воруют из магазинов и при чем тут антибуржуазная философия.

«На ужин вареники с сулугуни, которые я взяла на развес и пробила, как дешевые пельмени. Плюс зашоплифтила сырок», — не краснея, кичится пользовательница с ником tokinspb. Ее пост вызвал шквал осуждения. Юзеры высмеяли девушку за птичий язык (почему бы не назвать воровство воровством?), а также напомнили, что шоплифтинг портит жизнь продавцам: магазины закладывают издержки на кражи в зарплаты персонала.

«Мне нравится, что буквально все аргументы против шоплифтинга — это какие-то эмоциональные всплески, “родители не научили не воровать” и защита капиталистов, и все это без капли рефлексии», — не дает себя в обиду девушка. Но насмешливых пользователей было не пронять: они бесконечно отвечали на твит и клепали мемы про шоплифтинг и капитализм. В итоге tokinspb посыпала голову пеплом и удалила аккаунт.

«Финансовой мотивации в моих действиях нет. Людей везде обманывают, а тут еще и я обманул, бывает, — делится бывалый шоплифтер Илья. Ему 27 лет, и 15 из них он крал вещи из магазинов, однако недавно завязал. — Супермаркеты всех дурят, и люди должны высказывать претензии их владельцам, а не бедолагам, у которых нет денег и которые приходят туда с целью что-то украсть. А дорогие магазины хорошо зарабатывают, не будут плакать долго». Допустим, но все-таки: при чем тут капитализм?

В 1971 году американский леворадикальный деятель Эбби Хоффман написал труд «Сопри эту книгу!». В нем под эгидой борьбы с буржуазным обществом предлагались рекомендации, как незаконно добыть еду, одежду, мебель и другие вещи, получить бесплатное медицинское обслуживание и образование. Особое внимание уделялось способам краж и использованию фальшивых монет.

За Хоффманом стояло движение йиппи — гибрид хиппи и новых левых (сторонники левой мысли, пришедшие на смену коммунизму и социал-демократии в 1970-х годах. — Прим. ред.). Движение появилось на фоне устаревания классической левой повестки и протестов против войны во Вьетнаме. Йиппи не имели организованной структуры и иерархии, действовали спонтанно: сотрудничали с «Черными пантерами» (леворадикальная организация, боровшаяся за права темнокожих в США в 1960-1970х годах. — Прим. ред.), проводили марши и пытались выдвинуть свинью Свинтуса в президенты.

Век йиппи был короток: движение просуществовало около трех лет, его лидеры ушли в бизнесмены. Но с капиталом в истории бодались не только они. Миф о злобных буржуа, наживающихся на труде рабочих, существует примерно с «Манифеста Коммунистической партии» корифеев Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Сейчас в наиболее медийном виде его продвигают некоторые феминистки: так, в 2020 году антрополог Кристен Годси выпустила книгу «Почему у женщин при социализме секс лучше. Аргументы в пользу экономической независимости». Так что, по мнению глашатаев левой мысли, капитализм существенно портит жизнь не только рабочим, но и вообще всем.

В качестве идейного вдохновителя шоплифтер Илья называет анархиста Боба Блэка. Тот известен своим эссе «Упразднение работы», в котором утверждает, что труд — источник всех человеческих несчастий. Илья с этим согласен: «В один момент я пересмотрел отношение к работе: считаю, что моя главная цель — на***ть всех побольше и работать по минимуму за максимум денег».

Иногда речь идет не только о капитале. Некоторые паблики шоплифтеров предлагают новичкам исчерпывающую картину мира. «Если ссышь этим заниматься, то просто осознай, увидь, услышь, что тебя везде на***т, везде обделяют. Везде и во всем тебя обкрадывает государство: налогообложение, ху***й уровень жизни, этот быт — не то, к чему стремится мир, к чему стремились наши с тобой предки. Мы живем не в мире, где все для людей, мы живем в мире, где каждый живет только для себя!»

Но далеко не все шоплифтеры движимы лишь идеей. 24-летний Роман рассказывает, что начал шоплифтить «по нищанке» — просто не было денег. «Как-то так вышло, что я появился на свет в семье завязавших наркоманов. Собственно, этим фактом продиктовано все то, что происходило дальше. Родители пьют до белки, никто не работает. В подростковом возрасте я уже пристрастился шоплифтить по поводу и без, и теперь даже не понимаю: брать что-то за деньги — это как?» Впрочем, одна из авантюр кончилась хуже, чем предполагалось: парня «вызвали» в подвал супермаркета, где, по его словам, «прессовали» и угрожали вызвать полицию. Удалось откупиться тремя тысячами рублей, одолженными у знакомых.

Пару раз Роман постил награбленное в тематических пабликах, но это было давно. Когда-то такие сообщества цвели и пахли, а самым одиозным считался «CПNЗДNЛИ». Там фолловеры выкладывали фото «добычи», козыряя друг перед другом ценами на украденное. Были и подражатели с не менее причудливыми названиями: «Шоплnфтnнг вынесли спnздnли», «Люблю магнит как твою маму», «Магаззино Охраззино». С 2016 года по пабликам шоплифтеров прокатилась волна банов — тогда молодые и горячие стали перебираться в Telegram.

Сложные времена рождают сильных людей: какое-то время в кругах шоплифтеров был известен юзер с ником Жирный Еврей, он же Иван Сидоров — один из администраторов бывшего «CПNЗДNЛИ». Иван поднаторел в магазинных кражах и в один момент ушел в менторство: в платных сеансах по Skype рассказывал стеснительным новичкам, как находить в магазине слепые зоны и разговаривать с охранниками. Где Еврей сейчас, неизвестно, но имя его увековечено в мануалах: «[название бренда] — лайтовый магаз, если обладаешь знаниями от Жирного Еврея, там только РЧ (противокражные этикетки. — Прим. ред.). Охрана делает вид, что работает, иногда приглядывается ко всяким идиотам. Считают вещи».

А когда-то все начиналось интеллигентно: в глубинах форума phreaker, где первое поколение шоплифтеров делилось друг с другом лайфхаками по способам обмануть охранную систему и оборудованию. Сейчас во «ВКонтакте» можно найти некоторые шоплифтинг-паблики, но их владельцы шифруются: позиционируются как сообщества бывших клептоманов или пишут, что «цель сообщества — проверка и выявление уязвимостей охранных систем в магазинах».

Крадут шоплифтеры не только азарта ради. Для некоторых магазинное воровство — способ заработка. О «коммерческом» периоде в своей карьере рассказывает Илья: «Года четыре назад подружка рассказала, что в Японии существует спрос на ношеные женские трусы. Я сразу решил, что это отличная тема. Стал красть из магазинов женское белье. Потом надевал трусы, когда шел на футбол или занятия в зале, чтобы те хорошенько пропотели. Потом мы брали их, запаковывали в зиплоки и отправляли японцам. Время было клевое, но я начал стрематься: играешь ты в футбол, шортики задрались, а там женское белье. Могут возникнуть вопросы в мужском коллективе».

Было бы странно, если шоплифтеры не оставили после себя ворох учебных пособий. Существуют своды технических тонкостей для тех, кто желает начать воровать легко и быстро. Считается, что самый простой случай — магазины продуктов: в них не стоят противокражные рамки, поэтому для успешного «угона» вещи достаточно найти зону без камер и быть внимательным — вдруг попадаете в поле зрения зоркой уборщицы?

Обнести магазин одежды или электроники — уже задача со звездочкой. Тут пригодятся скиллы юного техника: противокражные магнитные клипсы придется снимать либо руками, либо подручными средствами вроде проволок или магнитов. Продвинутые шоплифтеры могут озадачиться и приобрести устройство, подавляющее сигналы противокражных антенн. Их можно спокойно купить в интернете.

Но выйти из ситуации можно и по старинке, без помощи навороченных агрегатов. «Самое нормальное — это обложить портфель, куда спрячешь вещь, в фольгу. Это помогает бороться с “пищалками” на выходе», — рассказывает Роман. И хвастается: «Как-то захотел в брендовом магазине украсть куртку, которая стоила 60 тысяч рублей. Сделал это хитро, как настоящий мастер: купил у китайского продавца такую же за 3 тысячи рублей. На месте взял оригинальную куртку, а паленую повесил на вешалку. В том магазине никто не озаботился повесить магниты и установить “пищалки”».

А что там капитализм? «Беру от шоплифтинга только кураж. Иногда идешь, думаешь, такой день “Заводного апельсина”, надо что-нибудь украсть. Раздражают богатые детки, которые выдают это за антибуржуазную философию», — рассуждает Илья. Раньше часть убытка из-за краж вычиталась из премий продавцов, теперь потери входят в наценку на товары. То есть за проделки шоплифтеров в магазинах платит покупатель. И даже если низовые работники в этой длинной цепочке и не страдают, страдают люди.

Редакция Super напоминает: за любые виды магазинных краж предусмотрена ответственность. В случае с кражами до 2500 рублей она административная — штраф, административные работы или арест. От 2500 рублей в дело вступает 158 статья УК РФ — тогда шоплифтеру в худшем случае могут ограничить свободу на срок до двух лет. Так что держим ухо востро и в радикальные настроения не впадаем: есть риск потерять голову и крупно просчитаться из-за вареников.

В начале месяца право женщины на прерывание беременности получило новый виток обсуждения в обществе. На этот раз на повестке — запрет абортов в частных клиниках. Что происходит и чем чреваты подобные ограничения, Super разбирался вместе с экспертами.

Возможный запрет абортов в частных клиниках на повестке не первый год. В июне депутат Госдумы Петр Толстой призвал Минздрав запретить аборты в частных клиниках, где их делают «с нарушением законодательства ради прибыли». В 2022 году такое же предложение выдвигал патриарх Кирилл, еще годом ранее — тему запрета подняла член Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Инга Юмашева. По ее словам, подобная мера положительно скажется на демографии и сократит число криминальных абортов.

«Сегодня много говорится о демографической проблеме, поэтому парламентарии и религиозные группы направили свое внимание на эту проблематику. Тема аборта спекулятивна. Кажется, ограничения могут повысить рождаемость, но это не так», — говорит правозащитница Консорциума женских НПО Софья Русова. По ее мнению, несостоятельность утверждения, что запрет на аборты увеличит рождаемость, уже доказал исторический опыт.

Сразу после принятия закона о запрете число абортов сократилось: рождаемость устремилась вверх, а вместе с ней и материнская смертность на фоне растущей сферы подпольных процедур, которые нередко проводили люди без медицинского образования.

За весь срок существования закона смертность от абортов регулярно росла и к 1950 году превысила 70% от всех случаев материнской смерти. По словам Софьи Русовой, современное ограничение на аборты в частных клиниках также может спровоцировать увеличение числа нелегальных процедур. «Прерывание беременности будет совершаться немедицинскими способами, без контроля врачей, из-за чего в конечном итоге пострадают женщины», — рассуждает правозащитница.

С мнением, что запрет не поможет демографии, согласна и акушер-гинеколог сети клиник «Семейная» Ольга Никитина: «В первую очередь он ограничит свободу выбора пациентки, которая по закону имеет право выбрать организацию для получения медицинской помощи и консультирования».

Государственная статистика абортов складывается из данных, полученных из нескольких источников. Главный среди них Минздрав, который предоставляет информацию о количестве процедур, проведенных в подведомственных ему клиниках. Также данными делятся частные клиники, но их вклад в общую статистику меньше: в 2018 году число зарегистрированных абортов в учреждениях Минздрава составило 85%, в коммерческих организациях — 13%.

«Приходится констатировать, что не все частные клиники добросовестно подают статистику, но там за счет сервиса процедура часто оказывается более комфортной, быстрой и доступной. В ограничении этого сектора можно видеть рычаг контроля над количеством абортов», — рассуждает перинатальный и семейный психолог Екатерина Устинова.

Российские чиновники часто используют статистику в качестве аргумента к запрету или более жесткому контролю прерывания беременности в частных организациях. Среди них депутат Татьяна Буцкая, по мнению которой отдельные клиники зарабатывают на прерывании беременности. «Мы не против бизнеса, — говорила в марте чиновница. — Просто он должен быть виден государству».

Другой аргумент, к которому прибегают Буцкая и Инга Юмашева, связан с нарушениями при проведении частными клиниками абортов. По закону, россиянки имеют право самостоятельно принять решение о прерывании беременности на сроке до 12 недель. Каждой женщине, которая обращается за направлением на аборт, предоставляют «время тишины» — срок, за который она должна обдумать свое решение. На 4-7-й и 11-12-й неделе он составляет не менее 48 часов, на 8-10-й неделе — не менее семи суток.

«Период тишины» — практика государственных клиник, в начале которой женщины обязательно консультируются с психологами (в некоторых регионах подключаются священники и местные чиновники). Их ключевая задача заключается в том, чтобы пациентка сделала решение в пользу сохранения беременности. Так в астраханской женской консультации от процедуры отговорили женщину, которая уже воспитывала сына с ДЦП. Штатным психологам удалось убедить ее, что в будущем ребенок «может стать помощником и лучшим другом ее нездоровому первенцу».

По словам Татьяны Буцкой, после психологической консультации от аборта отказываются около 20% россиянок, однако в коммерческих клиниках «время тишины» часто не соблюдается: процедуру там могут провести сразу в день обращения. В 2023 году нарушения были выявлены в клиниках Архангельской, Магаданской, Новгородской, Калужской, Тульской областях и в Приморской крае, где в 70,4% проверенных организаций согласились сделать аборт в обход существующих правил.

В методичке психологического доабортного консультирования Минздрава говорится, что одна из ключевые задач психолога — «формирование негативного отношения женщины к аборту». На встречах пациенткам рассказывают о последствиях процедуры, федеральных и социальных выплатах, помогают разобраться в «истинных мотивах» прерывания беременности и наладить, если требуется, семейную жизнь.

Специалисты, с которыми поговорил Super, высказывают разное мнение о методичке. Так, по словам медицинского психолога сети клиник «Семейная» Владимира Белова, пособие можно расценивать как прямое вмешательство в личную жизнь женщины. «Методичка не раскрывает многие вопросы психологического и просто житейского плана, — рассуждает эксперт. — Кто будет заниматься ребенком, если женщина откажется от него после родов? Как будет чувствовать себя новорожденный, если мать не станет испытывать к нему никаких чувств кроме раздражения?»

Здесь можно вспомнить исследование «Рожденные нежеланными», стартовавшее в 1960-е годы в Чехословакии: на протяжении 40 лет ученые наблюдали за развитием детей, чьим матерям было отказано в аборте. Исследователи пришли к выводу, что рождение в результате нежеланной беременности негативно влияло на ментальное здоровье и психосоциальное развитие респондентов. По сравнению с испытуемыми, чьи матери действительно хотели ребенка, нежеланные дети хуже учились в школах, а во взрослом возрасте чаще испытывали неудовлетворение от работы и обращались за психиатрической помощью.

Перинатальный психолог Екатерина Устинова предлагает обратить внимание на категории, на которых обратившихся за абортом женщин делят составители методички Минздрава. В пособии указано, что среди причин прерывания беременности преобладают:

• 45% — неготовность к беременности («не вовремя», желание пожить для себя, другие планы);
• 20% — неудовлетворительное финансовое положение;
• 13% — неудовлетворительные жилищные условия;
• 10% — нестабильность отношений с отцом ребенка;
• 7% — страхи, связанные с собственным здоровьем или здоровьем внутриутробного ребенка (другие страхи);
• 5% — давление со стороны близких.

Устинова отмечает, что составители методички не учитывают разнородность групп и используют одинаковые методы в работе с каждой. Ставку, по ее словам, предлагают сделать на первую категорию женщин, которые среди причин называют «неготовность сейчас стать матерью», и формировать у них позитивный настрой для сохранения беременности. «Психологическая работа с остальными группами не даст нужного эффекта. Им требуется помощь на иных уровнях, чтобы они были готовы сохранить беременность. Однако методические рекомендации коснутся всех, и последние группы окажутся под моральным давлением», — рассуждает эксперт.

В разговоре с Super психолог-сексолог Юлия Уварова отметила, что задумавшейся про аборт женщине проще пережить нелегкую ситуацию с психологом — правда, не с каждым. Во-первых, пациентка сама должна решить, нужна ли ей психологическая помощь; во-вторых — специалист не должен представлять «интересы государства по рождаемости». «Формирование негативного отношения к аборту можно назвать пропагандой. Психолог должен оказать психологическую поддержку, помочь женщине взглянуть на ситуацию с разных сторон, чтобы она сама приняла решение», — комментирует Уварова.

С этим мнением согласна Екатерина Устинова, которая также отмечает, что психологическая консультация должна быть добровольной. Если женщина сомневается в выборе, задача психолога заключается в том, чтобы понять мотивы и контекст жизни пациентки. Решение должно быть принято в соответствии с ее жизненными установками и ценностями. «Только тогда можно будет сказать, что это именно помощь и поддержка, а не инструмент влияния», — резюмирует психолог.

Результаты проведенного в 2022 году опроса ВЦИОМ показали, что за последние шесть лет число россиян, которые поддерживают право женщины на аборт, выросло с 28 до 36%. Среди основных причин наши соотечественники называли угрозы здоровью и жизни женщины (43%), сексуальное насилие (23%), бедность (15%), возраст до 18 лет (10%), наличие трех и более детей (8%). Подобные опросы, по мнению правозащитницы Софьи Русовой показывают, что российское общество социально созрело для самостоятельного принятия решений по вопросам, которые касаются их личной жизни и абортов в частности.

«Но я бы отметила, что дискуссия должна вестись с научных позиций. Давайте оставим доводы, что “сердце ребенка бьется с момента зачатия, у него есть душа”, — это не научные аргументы. Нужно говорить о возможных последствия аборта, как работает репродуктивная система, что такое женское здоровье. В связи с этим важны уроки полового воспитания, где квалифицированные специалист говорит о половых функциях каждого человека, добровольном выборе и интимной безопасности», — рассуждает Русова.

Многие современные исследования также подчеркивают связь между недостатком секспросвета и нежелательными беременностями — в первую очередь, среди девочек-подростков. Отсутствие сексуального воспитания ведет к росту абортов, которые в нашей стране, как считают исследователи, стали основным средством регулирования рождаемости. «Причиной абортов является не их доступность, а непросвещенность населения и вера в безвредность данной процедуры», — соглашается акушер-гинеколог Ольга Никитина.

Положительный пример внедрения комплексного секспросвета, которое повлияло на снижение абортов, заметен в США. Согласно анализу кафедры социологии Нью-Йоркского университета, финансирование программ сексуального воспитания привело к более чем 3% уменьшению нежелательных беременностей и абортов среди подростков.

Софья Русова добавляет, что прежде чем говорить о повышении рождаемости в России посредством запрета абортов в коммерческих организациях, депутатам следует обратить внимание на другие проблемы. «У нас много женщин, которые воспитывают детей в одиночестве и лишены алиментной поддержки. Более того, общая сумма алиментной задолженности в России превышает 156 миллиардов рублей (данные за 2021 год. — Прим. ред.). Следует изучить и этот вопрос, а не запрещать аборты в частных клиниках и тем более вмешиваться в их работу», — резюмируют правозащитница.