Грабежи, разбой и вандализм: почему протесты в США не прекращаются

На заре массовых протестов в США шестилетняя дочь Джорджа Флойда, сидя на плечах друга своего отца в центре шумной толпы, крикнула: «Папочка изменил мир!» И была права: убийство Флойда определенно войдет в учебники по истории, потому что реакция людей на его смерть ошеломляет. Одни скандируют лозунги на митингах, другие сжигают полицейские участки, кто-то просвещает подписчиков на тему расизма, а кто-то уступает свою работу афроамериканцу, но посыл у всех адекватных и не таких уж разумных действий один — расизму нет места в XXI веке.

Потому что дело не в одном убийстве. Смерть Джорджа Флойда стала последней каплей, иголкой, из-за которой терпение лопнуло, как воздушный шарик. Проблема расизма в Штатах гораздо шире, чем те обрывки информации, которые мы видим в СМИ (по крайней мере, до 2020 года, который, возможно, это изменит). Чтобы понять, каково быть простым афроамериканцем в США, нужно быть простым афроамериканцем в США, иначе расизм невидим.

Темнокожим родителям приходится проводить беседы с маленькими детьми: что можно и нельзя говорить полицейским, как правильно сдаваться, если тебя арестовывают, и почему арестовать тебя могут без видимой причины. Всем в этом мире есть чего бояться, но обычно источник страха — не те, чья функция — защищать невинных. В случае с темнокожими (в разы чаще, чем с белыми / азиатами / латиносами) поводом для экспресс-смертного приговора становится невооруженное сопротивление аресту, брошенная в неправильную сторону бутылка воды, продажа сигарет, а иногда просто появление в неудачном месте в неудачное время или даже сон в собственной спальне. И все это только к слову о беспределе среди слуг народа, а ведь еще существует расизм в сфере труда и здравоохранения, не говоря об общей, местами откровенной предвзятости по отношению к афроамериканцам. Вместо защиты базовых прав они получают черную «Русалочку» от Disney, которая не очень помогает справиться со страхом, что твой муж, сын или отец не вернется домой с пробежки из-за двух расистов с ружьем.

На днях в Атланте снова застрелили человека — как вы уже догадались, опять полицейский и опять темнокожего. Парню было 27, он уснул в своей машине рядом с фастфудом и, вырвавшись от приехавшей на разборки полиции, прихватил электрошокер полицейского. Тот, недолго думая, выстрелил ему в спину, после чего парень умер в больнице. И это лишь самый свежий из многих известных примеров. Почему полиция продолжает это делать даже сейчас, когда обстановка раскалена до предела, на кону их работа, их свобода и спокойствие всей страны? Потому что этого полицейского, как и задушившего Флойда Дерека Шовина, так научили и вся суровая процедура задержания подозреваемого у них — на уровне рефлекса. Потому что проблема не в десятке особо расистских копов, а в самой системе.

Об этом и кричат те, кто выходит на протесты в США: система никогда не была нацелена на защиту темнокожих. Афроамериканцы, перестав быть рабами, превратились во второсортных людей, которым в одних штатах плюнут вслед, а в других — застрелят безоружными, как, например, беременную Бреонну Тейлор, к которой полиция приехала по ошибке. По статистике 2015 года, полицейские в США в девять раз чаще убивали молодых темнокожих мужчин, чем белых, притом что они составляют всего 2% от населения. 25% темнокожих убивают безоружными — в два раза больше, чем белых. И масштабы народных волнений (митинги проходят во всех 50 штатах, превратив Black Lives Matter в крупнейшее движение) намекают, что больше так продолжаться не может.

Потому что по-другому никогда не было. Погромы и воровство — это плохо, всем это понятно, включая бо́льшую часть митингующих, которые сами не грабят и другим не позволяют. Однако протесты такого масштаба ни в одной стране не проходят тихо: всегда находятся и те, кто не прочь на них нажиться, и те, кто таким способом намеренно провоцирует конфликты.

Хотя украденные айфоны стоят меньше, чем человеческие жизни, все же разбитые окна и разграбленные магазины заставляют людей усомниться в правоте протестующих. Американские социологи еще в 1968 году, когда по стране прокатились столь же мощные протесты, объяснили, что воры и мирные митингующие — разные люди с разными целями. Пришедший на мирный протест человек, увидев, как кто-то разбил окно, не полезет в него, чтобы забрать все, что плохо лежит, и не будет поджигать рандомные здания.

Вандалы тоже ведут себя по-разному: одни уничтожают символы власти, которыми для них являются полицейские участки или памятники рабовладельцам. В их случае это выпад в сторону сил, плодящих расизм. Другие грабят дорогие магазины, потому что в их сообществе никто не может позволить себе ничего дороже еды и крова. В их понимании таким образом уравниваются силы, для них так выглядит справедливость. Третьи специально разжигают и так полыхающий конфликт во имя хаоса и разрушения. Последние — представьте, как мал их процент, если вычесть мирных протестантов и вандалов с другой мотивацией — грабят, потому что это их образ жизни, они пытаются нажиться на проблеме.

Любой разбой неприемлем, но это способ выразить свою фрустрацию и поквитаться хоть с чем-то, раз уж у расизма нет физического воплощения и абсолютного зла вроде Гитлера. Сейчас воинственный настрой людей усугубляется еще и месяцами, проведенными в заточении из-за коронавируса, печальной экономической ситуацией, чувством беспомощности и невнятными действиями правительства. Их выводит из себя бездействие властей, набор слов которых можно свести к подобному: «Люди протестуют, они правы, но полиция правее. Я скажу еще три фразы про мои соболезнования и попытаюсь перевести тему, а потом урежу кому-нибудь финансирование».

На каждое «Протестуйте мирно, и мы не будем против» люди могут ответить: «Когда мы протестовали мирно, нас не слышали». Например, жители Балтимора годами жаловались на превышение полномочий полиции, но никто не обращал внимания. В 2015-м местные полицейские убили темнокожего Фредди Грея, но на резонанс никто не обращал внимания. А когда протестующие сожгли аптеку, вся страна смотрела.

Социологи уверены, что действия вандалов и полиции зеркалят друг друга: чем больше в толпу летит резиновых пуль, тем больше магазинов будет разграблено. Зачастую полицейские не занимаются задержанием грабителей, которые на их глазах выносят ценности из окон, но жестко разгоняют мирных протестующих. Не меньшая ответственность лежит на плечах СМИ, которые в погоне за новостями погорячее освещают только разбой, не обращая внимания на массу спокойных людей.

Вандализм — побочный эффект протестов, которые сами являются побочным эффектом условий, породивших протесты. Корень проблемы — явно эти условия, а не симптом в виде сожженного магазина.

Отлично, но не сейчас. Никто не отрицает, что важны все жизни, но в данный момент имеет смысл сосредоточиться на тех, для кого угроза сильнее. Потому что не стоит говорить пожарной бригаде, приехавшей, чтобы потушить дом вашего соседа, что ваш дом не менее важен, ведь горит не он.

То, как большинство белых людей реагируют на лозунг Black Lives Matter, иронично подчеркивает его важность: почему существует мнение, что акцент на правах темнокожих ущемит права всех остальных? Значит, белые люди согласны с тем, что сейчас афроамериканцам тяжко, и ничего не хотят с этим делать?

Это движение создано, чтобы донести простую мысль: если важны все жизни, то статистика насильственных смертей была бы иной, система была бы иной, правосудие было бы иным, не было бы привилегий белых людей. Афроамериканцы хотят равенства — не на словах, а реально выраженного в их уровне жизни, безопасности и возможностях. В конечном счете это пошло бы на пользу всей стране: там, где нет неравенства, нет и всех сорняков, растущих на его благодатной почве.

Жизни темнокожих не были важны, когда их привезли из Африки и заковали в цепи, когда их линчевали, когда на них натравливали собак во время митингов против сегрегации. Они должны наконец стать важными ВМЕСТЕ со всеми остальными.