«Ты что-нибудь понял?»: отсылки, теории, факты и все, что вы не заметили в фильме «Довод»

Воистину, мы живем в сумеречном мире, и у нас нет друзей на закате, кроме Кристофера Нолана. Но все же по-дружески предупреждаем: СПОЙЛЕРОВ в этом материале больше, чем вопросов «Ты что-нибудь понял?» на выходе с сеанса «Довода». Поэтому продолжайте читать, только если на этот вопрос ответили «нет» (не осуждаем) или фильм вам настолько понравился, что вы готовы читать о нем вообще все. В ином случае (если вы не можете вернуться в прошлое и предотвратить чтение этой статьи) не лишайте себя удовольствия посмотреть новое творение Кристофера, не зная весь сюжет заранее: когда еще вы добровольно заплатите за ощущение, что вашу голову на два с половиной часа поместили в шейкер и хорошенько потрясли?

Для начала расставим точки над i во всей этой временной-шременной путанице, в которой — доказано — легче всего разобраться фанатам сериала «Доктор Кто». Наденьте кислородную маску, потому что путешествие может оказаться головокружительным. Как вы могли заметить по фильмам «Мементо», «Интерстеллар» и «Начало», Кристофер Нолан обожает время и умеет играть с его восприятием. Хотя бы потому, что для кого-то «Довод» — нудятина с хронометражем в миллион лет, а для другого — незаметно пролетевшие два часа.

Итак, «Довод» — это лабиринт из теоретической физики, взрывов и машин, едущих задом наперед, в котором можно заблудиться, моргнув в неудачный момент. Но в целом это просто история о спасении мира от злодея, решившего уничтожить человечество из-за своего неуемного эго и нашего пагубного влияния на экологию. Это условная Грета Тунберг (на самом деле — российский олигарх Андрей Сатор) пытается завладеть девятью алгоритмами, чтобы с их помощью повернуть время назад и «дать Таноса», а инвертированные (движущиеся назад во времени) люди из будущего и местами из настоящего пытаются остановить катастрофу.

В «Доводе» существует девять алгоритмов, которые можно собрать в оружие, способное уничтожить историю человечества. Его создал ученый в будущем, и он же, испугавшись потенциальной смертоносности своего изобретения, решил разделить его на девять фрагментов и спрятать в пространстве и времени, а затем совершить самоубийство, чтобы никто и никогда не узнал, куда исчезли алгоритмы. Но это оружие понадобилось людям, когда планета настолько пострадала от всех наших пластиковых бутылок и карбоновых следов, что человечество готово на отчаянный шаг — уничтожить свое прошлое. Это, мягко говоря, рискованно, поскольку рождает логический парадокс «убитого дедушки» (убив своих предков, потомки не могли бы родиться, чтобы убить своих предков), но, видимо, пластика в океанах уже стало больше, чем воды.

Все это напоминает множество историй об ученых, слишком поздно осознавших опасность своего открытия, но в частности — Манхэттенский проект США по разработке ядерного оружия в 1940-х. После первого испытания плутониевой «штучки» ее разработчики отправили президенту Труману петицию, подписанную 70 учеными, с просьбой остановить безумие и дать Японии еще один шанс перед запуском «Малыша» и «Толстяка» на Хиросиму и Нагасаки. За месяц до теста ученые просили сначала продемонстрировать мощь бомбы в ООН, чтобы просто обозначить свою силу, но отказаться от ее использования. Их уговоры были бесполезны: до президента, который хотел быстро закончить войну, петиции даже не дошли. Сброшенные бомбы убили 200 тысяч человек: это преследовало в кошмарах научного руководителя проекта Роберта Оппенгеймера, который винил себя в апокалипсисе и в отчаянии говорил президенту, что его руки теперь в крови. Если бы у Роберта была возможность разобрать свое изобретение на кусочки и спрятать их поглубже в пространстве и времени, не сомневаемся, что так бы он и поступил.

Как известно, название фильма (и организации, созданной для предотвращения третьей мировой) — палиндром (число, слово или текст, одинаково читающиеся в обоих направлениях). Однако полностью смысл этого слова мы узнали только в конце ленты, когда у красной и синей команд было десять минут, чтобы спасти мир: десять стандартных минут у красной команды (ten) и десять реверсивных у синей (net). Десятьтясед, если хотите.

На одном TENET Нолан не остановился: есть еще фамилия антагониста (SATOR), фамилия испанского художника, чьи реплики картин Франсиско Гойи стали частью сюжета (AREPO), название компании Сатора (ROTAS) и, собственно, место, где все в каком-то смысле началось... Или закончилось... В общем, Киевская опера (OPERA). Все эти слова — части старейшего в мире палиндрома из латинских слов, которые помещены в квадрат так, что читаются одинаково справа налево, слева направо, сверху вниз и снизу вверх.

Этот палиндром очень древний, таинственный и вездесущий: два были найдены в развалинах Помпеи, еще множество — при раскопках в Италии, Франции, Сирии, Португалии и других странах. Историки сходятся на том, что его использовали как заклинание для защиты от болезней и злых духов: писали на посуде, домашней утвари, а в средневековой Англии — на бумаге, которую оборачивали вокруг шеи. Кроме того, если буквы в палиндроме поменять местами, он превратится в фразу Pater Noster (Отче наш) и буквы А и О (вероятно, Альфа и Омега — символы Бога как начала и конца всего сущего).

Как крутящийся волчок в фильме «Начало», два важных цвета в «Доводе» не дают нам запутаться в цепочке событий. Почему Нолан выбрал именно красный для прямого течения времени и синий — для обратного? Все просто (если не прогуливать физику) — красное и синее смещение. Если источник света удаляется от наблюдателя, возникает красное смещение, если источник движется к наблюдателю — синее смещение. Это объясняется эффектом Доплера.

Красная и синяя комнаты в фильме также могут быть отсылкой к «Демону Максвелла». Выражаясь простым языком, это мысленный эксперимент, в котором сосуд с газом разделен на две половины, а в непроницаемой перегородке есть отверстие с устройством (демон Максвелла), которое дает пролетать горячим молекулам из левой половины в правую, а холодным — из правой в левую. То есть демон нагревает правую половину и охлаждает левую без дополнительного привода энергии — и вся эта история противоречит принципу термодинамики. Также в «Доводе» через открывающуюся дверь друг в друга проникают прошлое и будущее.

На Востоке верят, что невидимая красная нить помогает найти тех, с кем суждено встретиться, в греческой мифологии красная нить помогла Тесею найти выход из лабиринта Минотавра, а в фильме «Довод» красная нить на рюкзаке Нила помогла зрителям понять, что он несколько раз спас жизнь Протагониста и погиб, спасая мир.

Символизм здесь понятен: очевидно, что встреча героев не была случайной, ведь именно Протагонист, основав Tenet, в будущем завербовал Нила и снабдил его всей необходимой информацией для помощи себе в прошлом и ликвидации «отца года» Андрея Сатора, готового убить своего сына вместе со всем человечеством. Однако зрители пошли дальше, прихватив фразу Нила о долгой дружбе с Протагонистом, выкрашенные в светлый цвет (как у Макса) волосы Паттинсона и волнение его героя за Кэт.

Учитывая все вышесказанное, большинство зрителей сошлись на мнении, что Нил — повзрослевший сын Кэт и Андрея. В этом вопросе Нолан ничего не отрицал и не подтверждал, но изо всех сил намекал. Рассказывая о персонаже, он не говорил, что Нил — его настоящее имя: «Мы думаем, что его зовут Нил. С этими личностями никогда нельзя быть уверенными».

Но нам даже не надо предполагать, что малыш Макс взял первый попавшийся псевдоним, чтобы никого не путать в своем будущем и всеобщем прошлом, ведь Нил — это инвертированный Макс. Объясняем: полное имя мальчика (с вероятностью 99%) — Максимилиан (Maximilien). Нил пишется так: Neil. Вы знаете, что делать.

По другой теории: Макс — это маленький герой Аарона Тейлора-Джонсона. Пруфов никаких, но почему бы и нет.

Поклонники Нолана часто пытаются объединить его фильмы в одну киновселенную, что было бы увлекательно, но совсем не совпадает с намерениями самого Кристофера. Кто-то уже отчаялся искать в новом фильме отсылки к «Темному рыцарю» и дошел до того, что фраза Андрея «Посмотри на меня!» повторяет реплику Джокера. Жаль, что Кэт при встрече с мужем не спросила: «Хочешь узнать, откуда у меня эти шрамы?», ведь тогда у поиска пасхалок было бы хоть какое-то основание. Все-таки «Довод» — не сиквел, а скорее троюродный брат «Начала», дедушка «Интерстеллара» и внучатый племянник «Мементо».

Насколько невероятен сюжет «Довода», настолько же «настоящими» были его съемки. В некоторых ромкомах компьютерной графики больше, чем в этом блокбастере о путешествиях во времени: даже взорванный самолет Нолан решил сделать настоящим, потому что может. Большинство трюков в ленте выполняли сами актеры, в том числе самый трудный — проговаривать свои реплики задом наперед, и, хотя на съемках зрелищной погони были задействованы десятки каскадеров, Роберту Паттинсону тоже пришлось поучиться полуэкстремальному вождению (наверняка полученные навыки пригодятся за рулем Бэтмобиля).

За саундтрек «Довода» отвечал не Ханс Циммер, что в случае с Ноланом само по себе сенсационно, а автор музыки к «Черной пантере» и «Веному» Людвиг Йоранссон. Из-за пандемии весь саунд создавали в самоизоляции — возможно, поэтому получилось так устрашающе депрессивно. Интересно, что даже саундтрек Нолан использовал для реализации своей задумки: в нужных местах музыка играет задом наперед, чтобы подчеркнуть инвертированность момента. Более того, Кристофер вложил в звучание свою лепту: это он местами дышал в микрофон, когда вы думали «Кто это там дышит в микрофон?»

Когда ты Нолангений, тебе можно все: снять самый хайповый фильм года на ровном месте, заставить поклонников сильно думать и гуглить школьную программу по физике, сказать Роберту Паттинсону «Некогда объяснять, ты будешь блондином» и внезапно собрать внушительную кассу в 150 миллионов долларов в странном посткарантинном мире. Наверняка наши потомки будут считать «Довод» классикой кинематографа (в лучшем случае) или инструкцией по выживанию (в худшем). Даже если этот фильм простоват и совсем не является шедевром, но вы обсуждали-таки его смысл или бессмысленность, спорили со знакомыми о сюжетных поворотах или их отсутствии, сочувствовали персонажам или фыркали на режиссера за их обезличенность, то шалость удалась. Воистину, мы живем в сумеречном мире. И у нас нет друзей на закате, кроме Кристофера Нолана.