«Ты должна умереть»: интервью Super с визажисткой, которую муж хотел убить на глазах у ребенка

Уже второй день в Сети обсуждают душераздирающую историю жительницы Алматы Ирины Веденяпиной. Визажист и мама шестилетней дочери чудом осталась жива после нападения мужа с ножом. Пока врачи боролись за жизнь девушки, ее родная мать наняла для зятя адвоката и прекратила общение с дочерью. Super поговорил с Ириной и рассказывает историю, похожую на психологический триллер.

Я вышла замуж по любви. Поначалу все шло хорошо. Но со временем начались проблемы: муж устроился тренером по лечебной физкультуре и перестал уделять внимание семье. Я всеми способами пыталась его расшевелить, но безуспешно.

Со временем муж начал брать пациентов на дому или ездил к ним после работы. Он уходил в семь утра и возвращался в полночь, я его практически не видела. Иногда занимался с пациентами в выходные. Даже в воскресенье я не могла попросить у него помощи с пятилетней дочерью.

Сначала возникли подозрения, что он мне изменяет. Начала его проверять, заглядывать в телефон. Но больше я копалась в себе: пыталась понять, что делаю не так. Позже он признался, что у него есть любовница.

Муж не поднимал на меня руку, но периодически агрессировал. Как-то я в игривой форме подошла к нему в красивом белье, пока он сидел за компьютером. Через секунду в меня прилетела кружка с криками, чтобы я ему не мешала. Если он проигрывал в компьютерной игре, мог от злости пробить дыру в двери кулаком.

Мне приходилось все тянуть одной. Я работала пять дней в неделю визажистом, а в свободное время водила ребенка по кружкам и готовила. Все выходные я тоже была с дочерью.

Он давал мне деньги только на самое необходимое: продукты и одежду. И даже это каждый раз со скандалом. Однажды дочь захотела самокат. Я была против, потому что он портит осанку, поэтому попросила мужа купить ей велосипед. На это он резко ответил «нет». В итоге я поехала и купила велосипед сама. Помню, что после этого у меня поменялось отношение к мужу: я будто перестала воспринимать его как мужчину.

Как-то раз он пытался обвинить меня в том, что я транжирю деньги, которые он выделяет на продукты, покупаю на них косметику для своей работы. Пришлось взять его с собой в супермаркет, чтобы он воочию увидел цены. После этого он извинился.

За две недели до случившегося его отправили в двухнедельный отпуск — начальник считал, что ему следует отдохнуть. Муж часто вел себя странно: например, говорил, что за ним следят, прослушивают его телефон. Он писал письма своей покойной матери, а потом сжигал их. Я не понимала, что с ним, пыталась отвести его к психиатру. Он долго отнекивался, но все-таки сходил. Вернувшись, сказал, что не собирается лечиться.

Долгое время у нас не было интима из-за ссор. Как-то раз он сказал: «Ты моя жена и должна мне подчиняться». Когда я ответила, что не хочу, добавил: «Тебе нужно сходить к врачу, ты обязана исполнять супружеский долг».

Во время разговора героиня материала не захотела воспроизводить случившееся в деталях. Фрагмент взят из инстаграма (запрещен в РФ) Ирины, где она впервые и решилась рассказать эту историю спустя полгода после произошедшего.

21 мая мы спокойно легли спать. Ночью я проснулась, чтобы сходить в уборную. Он стоял в коридоре, а увидев меня, спросил, почему мне не спится. Я посоветовала ему тоже ложиться отдыхать. Мы разошлись по комнатам.

В 5:30 утра я проснулась от того, что муж хотел меня зарезать. Одной рукой он закрывал мне рот, другой колол шею ножом. Я сопротивлялась, дергалась. Мы упали на пол. Я начала хвататься за все, что было рядом, но он не отпускал. Я захлебывалась кровью и не могла дышать. Тогда мне казалось, что я умру.

Тут я услышала слезы своей дочери. Он скомандовал ей: «Отвернись!» На секунду он оторвался от меня, чтобы накинуть на нее одеяло. Воспользовавшись моментом, я начала брыкаться, чтобы вырваться. Он снова набросился и продолжил наносить удары ножом. Одной рукой я хваталась за лезвие ножа, второй тыкала ему в лицо пальцами, пытаясь попасть в глаза.

В один момент я спросила: «Что ты делаешь? За что?» Он начал плакать и говорить, что его никто не любит, что его все бросили. Я сказала, что никто его не бросал, на что он ответил: «Давай отдадим дочку навсегда твоей матери». Я пообещала, что сделаю все, что он хочет, если он вызовет скорую. Он изменился в лице и сказал: «Я не так все планировал, ты должна была умереть». Он взял мой телефон и закинул под кровать, чтобы я не смогла вызвать скорую, а сам начал быстро собираться — хотел сбежать.

Он собрал чемодан и какое-то время стоял в коридоре с телефоном в руках. Все это время я умоляла его вызвать скорую. Он нервничал. В конце концов все-таки вызвал. А уходя, с гордостью произнес: «Да, все-таки я ужасный человек».

Скорая, операционная, реанимация… Врачи не могли ничего гарантировать. И вот я очнулась. Я осталась жива. Не могла сидеть, разговаривать, есть и пить. Каждые полчаса мне с болью откачивали слизь. Когда меня перевели в палату, жестами я попросила телефон у соседки и связалась с друзьями. В этот же день мне привезли новый телефон — мой был в полиции.

Выяснилось, что пока врачи боролись за мою жизнь, мама, которая была уже в курсе всего, отговаривала мужа от суицида и активно предлагала ему помощь. По приезде полиции она велела ему спрятаться на соседнем участке, и его не нашли. После мама отвезла мужа к себе домой вместе с его любовницей.

Мама — религиозный фанатик и придерживается принципа: «Вышла замуж — терпи». Мы почти не общались, она многого не знала о наших отношениях. Она решила, что я виновата сама. В итоге она взяла кредит и наняла мужу адвоката.

Когда я узнала об этом, спросила у мамы, почему она так поступила. Поначалу она отнекивалась, говорила, что меня обманывают. Но в итоге сказала: «Мне его жалко, это сломает ему жизнь». До сих пор мама уверена, что он не виноват. Пока я лежала в реанимации, она внушила дочке, что я ему изменяла. Когда ребенок увидел меня, она сказала: «Мам, папа, оказывается, не виноват, его загипнотизировали».

Я подала на него в суд. Теперь его будет защищать мамин адвокат. При этом мне она не помогала. Один раз за две с лишним недели привезла в больницу пакет с продуктами, на этом все. Ни помощи, ни денег, ни поддержки. Другие родственники со мной тоже не общаются.

Пока я лежала в реанимации, муж сказал всем, что перевел мне три миллиона тенге (почти 400 тысяч рублей. — Прим. ред.) на лечение. Знакомые стали интересоваться, так ли это. Я открыла свои счета, но подобных сумм не нашла. Впоследствии его представители предлагали мне списать эту сумму с его карты, тем самым подтвердив, что он соврал.

Мне сказали, что теперь он планирует продать квартиру через нотариуса, чтобы откупиться, а нас с дочерью выкинут на улицу. Квартира досталась ему в наследство: делиться при разводе по закону она не будет.

Когда я спрашиваю о случившемся дочь, она отвечает, что не хочет об этом говорить. Когда я ее забирала от мамы, она не разговаривала, была грустная и поникшая. Я старалась вывести ее на разговор. Она заплакала и сказала: «Мама, я боюсь, что он сделает со мной то же самое». Сейчас ей снятся кошмары: просыпается по ночам в слезах и говорит: «Приснилось, будто папа проник домой и опять...» И не может договорить.

После огласки со мной связывались адвокаты и даже помощники депутатов Госдумы. Предварительно, его хотели судить по статье о причинении тяжких телесных повреждений, но сейчас дело движется к тому, что привлекать будут по статье «Покушение на убийство». Экспертиза признала его вменяемым.

До сих пор, когда я лежу в постели, мне страшно, что он однажды снова откроет дверь и все это повторится. Все, чего я хочу, — чтобы он никогда не смог подойти ни ко мне, ни к моей дочери.